Змеиное гнездо

Восемь

Много криков. Двое копов скручивают Стива, укладывают на землю, лицом в снег. Третий коп стоит над Джессапом. Джессап не знает зачем: коп проверяет, в порядке ли он, или готов вмешаться, если он решит дать сдачи.

Но он не думает об этом. Правда в том, что он ошарашен. Стив тоже в выпускном классе. Они четыре года вместе играли за Старшую школу Кортаки. Пару раз попадали в одну команду во времена лиги Попа Уорнера. Разве он хоть раз, хоть когда-нибудь что-то сказал, что-то сделал Стиву?

Садится не сразу. Там, где припечатал Стив, чертовски болит. Но сев, осознает, что вокруг них – множество учеников. В основном зеваки, но у некоторых на лице выражение, которое Джессап узнает: ненависть. К нему.

– Я ничего не сделал, – говорит Джессап. – Он просто взял и ударил.

Он ищет друга. Первая, кого видит из знакомых, – Алисса Робинсон. Она встречает его взгляд, говорит спокойно, громко, ровно:

– Пошел в жопу, гребаный нацик.

Коп рядом с Джессапом кричит:

– Эй! Вы все! Давайте в класс. Живо!

Может, ученики и начали рассасываться, но не молча. Алисса не единственная, кому есть что сказать. На Стива два копа надели наручники. Он лежит на животе, смотрит на Джессапа. Джессап знает, что если бы Стива не сковали, то он бы опять попытался ударить. Хочется потереть место удара, но не хочется доставлять Стиву удовольствия. Так что он просто остается сидеть, смотря в сторону. Через пару минут учеников почти не остается. Идет тонкий ручеек ребят, которых подвозят или которые приезжают сами, но они в основном просто бросают любопытные взгляды и идут дальше. Один останавливается сфотографировать его на телефон.

Коп, стоящий над Джессапом, резко смотрит на него.

– Ты в порядке?

Джессап кивает.

– Тогда тащи задницу в класс.

Он задерживается у шкафчика, запихивает куртку Эрла, идет на первый урок – углубленный испанский. Садится и достает телефон. На самом деле телефон сейчас не нужен, но помогает притвориться, что Джессап занят, чтобы не пришлось идти на зрительный контакт, не пришлось видеть, как на него смотрят. Сеньора Дженкинс как будто ничего не замечает, но это логично, всегда кажется, что она ничего не замечает. Испанскому она учит, не отступая от учебника, и это хорошо, потому что, как и большинство предметов, язык дается Джессапу легко. Как только звенит звонок, он может окунуться в работу: они на середине темы об эстетике и красоте, изучают архитектуру Барселоны. На пол-урока она включает слайд-шоу – ее заметки явно скопированы из интернета. Вторую половину все молча трудятся над убедительным сочинением.

На химии он и так сидит сзади, сосед – тихий парень, на год младше его и за весь год не сказал ему почти ни слова. От удара Стива болит челюсть и в ухе стоит тихий звон. Когда начинается физкультура, он просит разрешения выйти и идет в кабинет медсестры. Медсестра старая, явно скоро на пенсию, но добрая и не очень интересуется Джессапом. Дает пакет со льдом и разрешает прилечь на виниловом диване. Через какое-то время спрашивает, не позвонить ли родителям, а когда он отказывается, мягко отправляет его восвояси.

Обед, и он думает просто уйти в библиотеку и спрятаться, но тело не слушается, не дает какая-то несгибаемость в костях, в голове звучит «стой прямо, смотри в глаза» Дэвида Джона, и он идет в столовую.

Когда входит в дверь, гул не обрывается, но интонация сменяется, схлопывается достаточно разговоров, чтобы Джессап это заметил. Есть стол с парой ребят из команды, их девушками, и он чувствует, как по ним пробегает напряжение, чувствует их облечение, когда проходит мимо. Есть пустой столик в стороне, и он садится там, достает свой обед, достает учебник по углубленной европейской истории. Камуфляж.

Не хочется, чтобы казалось, будто он торопится, но он сомневается, что смог бы есть быстро, даже если бы захотел. Бутерброд не лезет в горло – сухой пшеничный хлеб, вчерашняя нарезанная курица с ужина, морковные палочки, яблоко. Он притворяется, что читает, почти каждую минуту переворачивает страницу, и скоро кажется, что столовая возвращается к обычному гулу. Но в какой-то момент он чувствует, как стол двигается, кто-то садится напротив.

Диан.