Змеиное гнездо

Лес, деревья

Хокинс разыгрывает представление для своего напарника, наблюдающего из машины, записывает в блокнот, попросив Джессапа шаг за шагом описать все, что случилось вчера, от футбола до этой самой минуты.

– Ничего не упускай, – говорит Хокинс. – Хочешь, чтобы все закончилось, – будет намного проще, если я не наткнусь на сюрпризы. Хорошо ли, плохо – все рассказывай.

– Полу можно доверять, – говорит Дэвид Джон.

Джессап и рад бы, но не может не подумать о том, что это значит: Хокинс прячется за значком и формой. Залег в ожидании. Джессап знает, что может доверять отчиму, но этот коп – дело другое. Неважно, что о нем говорит Дэвид Джон.

В основном Джессап рассказывает как есть. Рассказывает о том, как Корсон пнул фару на стоянке, об ужине в «Кирби», как его остановили (хотя Хокинс и сам это знает, но не поправляет и не напоминает, что вчера Джессап заявил, будто не знает, что случилось с фарой), о том, как Корсон пристал на вечеринке.

– Когда примерно это случилось?

– Одиннадцать. – Он достает телефон. Смотрит на переписку с Диан. – Я писал своей девушке в десять пятьдесят пять. Это было максимум через пять минут. Заварушка с Корсоном продлилась всего пару минут.

Хокинс перестает писать. Смотрит на Джессапа.

– Какая-то девушка на вечеринке все сняла. Держи это в уме. Говори правду, когда будешь рассказывать, что произошло.

На миг Джессапу кажется, что его сейчас стошнит. Он может представить себе видео: зернистая темнота, фары машины Корсона, свет в салоне с открытой дверцей, тошнотворный удар Корсона о грузовик, тряска телефонной камеры в руках девушки, которая смотрит, как он поднимает тело в «Мерседес». Но Хокинс не об этом. На видео не то, что случилось на подъездной дороге. Этого не видел никто.

Джессап пытается думать так, будто этого никогда и не было.

Хокинс продолжает:

– Ты там в хорошем свете. Видно, что Корсон пьяный, и, хотя он явно тебя провоцирует, ты не отвечаешь и не делаешь глупостей. Стоишь на своем, без агрессии, а девушка все снимает. Даже если бы ты влез в драку – ничего страшного. В общем, камера следует за Корсоном и его друзьями до дверей, продолжает снимать, пока Корсон не садится в машину. Снаружи видно намного хуже, но понятно, что Корсон садится один, уезжает. Временная метка – с десяти пятидесяти девяти где-то до одиннадцати десяти. – Он снова поднимает блокнот, пишет. – Что потом?

– Не знаю. Мне было неудобно, – говорит Джессап. – Хотел уйти, но думал, что покажусь слабаком. – Он рассказывает Хокинсу про пиво, видит, как нахмурился из-за выпивки Дэвид Джон, но это разговор на другой раз. – Ушел около одиннадцати сорока пяти.

– Если мы поспрашиваем, люди подтвердят время?

– Да. Должны. В смысле, не знаю, кто там смотрел на часы.

Фотография! Он сам слышит, какой у него радостный голос, почти жалкий, он будто щеночек, которому неймется привлечь внимание.

– Была фотография! Почти все парни из команды. Прямо перед моим уходом. – Джессап прокручивает ленту на своем телефоне, пока не находит снимок. Хокинс и Дэвид Джон смотрят. Джессап показывает время – 23:43.

– А потом сразу двинул домой? Потому что есть мысль, что, может, Корсон вернулся закончить начатое, и было бы неплохо, если бы мы знали, где ты провел остаток ночи.

Дэвид Джон что-то начинает говорить, но Джессап перебивает его быстрым «нет».

Он знает, что скажет Дэвид Джон. Отчим собирался поручиться, сказать, что Джессап приехал около полуночи, что он запомнил время, потому что это было раньше, чем можно было ожидать, так что он посмотрел на часы, как только Джессап переступил порог, и он с радостью выступит в суде и поклянется, что это правда и ничего, кроме правды: Джессап приехал прямиком с вечеринки, ничего не могло произойти. В голове – непрошеное изображение Рикки в переулке, камера безопасности с частотой семь с половиной кадров в секунду, картинка двигается рывками: Дэвид Джон смотрит на камеру, лезет в пикап, тело Холмса переворачивается, а все, что было потом, – за пределами видимости камеры. Дэвид Джон ни в чем не признаётся, но копы нашли в руке Холмса нож, только один набор отпечатков пальцев, будто его протирали.

Кажется, сейчас Дэвид Джон опять раскроет рот, так что Джессап еще более напорист. «Нет». Колеблется. Не хочется вмешивать Диан, но если не вмешивать… Он не может просить об этом Дэвида Джона. Не может так поступить с матерью, с Джюэл. Только не снова.

– Я поехал к девушке.

Хокинс щелкает ручкой – закрывает, открывает, закрывает, открывает. Что-то пишет в блокноте.

– Имя?

– Она тайком сбежала из дома, – говорит Джессап, уклоняясь от вопроса. – Не хочу, чтобы у нее были проблемы. Но я написал ей, что уже еду, э-э, в… одиннадцать пятьдесят.

Семь минут, думает Джессап. Семь минут от снимка в гостиной Виктории Уоллес до ответа Диан. И за эти семь минут будто раскрылась черная дыра и проглотила весь его мир. Нужно вернуть эти семь минут. Нужно спастись.

– Из-за снега я не торопился, но поехал прямо с вечеринки, забрал ее в… – он снова смотрит на переписку, – вот… одиннадцать пятьдесят девять. За минуту до полуночи. – Показывает телефон Хокинсу.

– И что потом?

– Мы остановились на стоянке в лесу, у водохранилища.