Змеиное гнездо

Дэвид Джон

– Так в этом все дело? – говорит Дэвид Джон. – Какой-то мальчик обиделся, потому что решил, что Джессап хотел назвать его словом на «н»? И этого достаточно, чтобы вызвать копов в нашу глушь? – он не подчеркивает слово «мальчик», говорит походя, но ему подчеркивать и не надо.

– Фигня, – говорит Джессап. – Я его никак не обзывал. Это Корсон сказал «ниггер», а не я. Я этого не говорил.

У Каннингема такой вид, будто он уже с удовольствием взял бы под прицел и его, и Дэвида Джона, если бы это сошло ему с рук, если бы никто не видел.

– Слово, которое не говоришь, ты повторяешь чертовски часто, – отвечает он, чуть ли не рыча. – Три раза за минуту.

Хокинс все еще держит руку на локте напарника, а теперь мягко тянет черного на четверть оборота. Говорит:

– Брось, Маркус, отойдем на минутку.

Каннингем медлит, но после того, как еще несколько секунд буравит Джессапа и Дэвида Джона жестким, напряженным, многозначительным взглядом, уходит с Хокинсом в сторону дороги. Они останавливаются на обочине подъезда, Хокинс говорит быстро, с ударением, Каннингем что-то изредка отвечает, скрестив руки, даже с пятидесяти ярдов ярость в его позе видна невооруженным глазом.

Дэвид Джон стоит на месте. Джессап ожидает гнева, но видит в отчиме только печаль.

– Насколько все серьезно? – спрашивает он. – Ты подрался на вечеринке с этим твоим Корсоном?

– Нет, сэр, – говорит Джессап. И это правда. – Этот гондон на меня наехал, поливал тебя с Рикки говном…

Дэвид Джон обрывает его.

– Следи за языком.

У Джессапа твердеют мышцы груди. На ребрах синяк, который он не замечал ранее. Стискивает зубы, вспоминает: лучшее, что сейчас можно сделать, – вдохнуть, не отвечать сразу. Делает паузу. Осознаёт, что вымотан. Опустошен. Играл на пределе, отдал всего себя полю, потом то, что случилось с Корсоном, с пикапом, вечеринка, несчастный случай, поднимал тело Корсона в машину, гулял допоздна с Диан, встал с первым светом, сверкающим на снегу, тащил оленя из леса, и теперь это – стоит во дворе, весь в крови. Все, чего он хочет, – душ. Все, чего он хочет, – чтобы это закончилось.

Джессап еще соображает, что сказать, когда Дэвид Джон смягчается.

– Прости, – говорит он. – Ты не маленький. Просто, знаешь, в тюрьме очень тяжело из-за того, сколько там ругани. Это не по-христиански. Дергаюсь, когда слышу это и дома.

Джессап подавляет смешок.

– Правда? Ругань – самое тяжелое, что есть в тюрьме?

Джессап видит быстрый переход от серьезности к шутливости, как Дэвид Джон бросает взгляд в конец подъездной дорожки и выдает улыбку.

– Ладно. Ну да, это так же глупо, как кажется. Но сделай одолжение, ладно? Не ругайся. Не говори слово на «н». Не говори «чё». Не надо. Не разговаривай так. Иначе покажешься идиотом. Не надо, чтобы они получили это оружие.