Змеиное гнездо

Кейли

– Не пей много, – говорит Кейли, проскальзывая между Джессапом и Уайаттом, подныривая под руку Уайатта, чтобы та легла ей на плечо. Прижимается к нему всем телом, целует с открытым ртом. Джессап видит, как мелькает язык. Она склоняет голову набок, улыбается Джессапу во весь рот. – Хорошо сыграли, Джессап. Слышала, тебе вручили мяч.

– Почему нет? – говорит Уайатт. – Пива много, а за рулем ты.

– Потому что, милый, я не люблю, когда ты пьяный. – Она хлопает Джессапа по щеке. – Ты за ним присматривай, Джессап. Ладно? Холодно у вас. Пойду внутрь.

Похлопала по-доброму, мягко. Кейли Оуэн – добрая и мягкая девушка. У ее родителей ферма в Бруктауне, рядом с лагерем, и они продают органические продукты и мясо на фермерском рынке Кортаки. Они тоже добрые и мягкие. В ночь, когда приговорили Рикки и Дэвида Джона, миссис Оуэн принесла лазанью. Мистер Оуэн дал им двадцать фунтов стейка в морозилку. Джессапу нравится Кейли. Надо признать, он неровно к ней дышал, когда был моложе, но она встречается с Уайаттом с восьмого класса. Они планируют пожениться после выпуска. Она переедет с ним в Сторс и первый год, пока он в Коннектикутском университете, будет работать: «Оценки у меня на грани, так какой смысл подаваться? Может, если поставить галочку, что я черная, или притвориться либералкой, но в жопу это все». На следующий год после этого она планирует поступить в общественный колледж. Хочет быть медсестрой.

Она снова целует Уайатта, потом отодвигает стеклянную дверь и уходит к подружкам на диван. Джессап и Уайатт забредают с холода внутрь. Недолго болтают с парнями из команды, Джессап терпит приколы над его оценками (в Кортаке хорошая старшая школа, и многие в футбольной команде окончат ее с отличием, но Джессап – не профессорский ребенок, захаживает в школу в камуфляжной охотничьей куртке, что своего рода лакмусовая бумажка, но все равно имеет весомый шанс на университет из Лиги плюща), а потом переходят к столу.

– Как не любить мажорных девиц? – говорит Уайатт. – Школьная вечеринка, а она выставляет закуски. – Он зачерпывает чипсом сальсу и запихивает в рот. – Думаешь, это мама для нее ходила в продуктовый? У нее тут даже гребаная овощная тарелка.

– На пафосном языке это называется крудите, – говорит Джессап.

– О, да в Йеле ты будешь как родной, придурок.

Но Джессап не обращает внимания. Замечает, что парни из Килтон-Вэлли распределились. Двое на террасе (он видит их через стеклянные двери) держат стаканчики с пивом и болтают с парнями из команды Кортаки. Сплошь улыбки. Один из Килтон-Вэлли (здоровенная туша, пару раз за матч сурово блокировавший Джессапа) рассказывает какую-то смешную историю. Когда говорит, много жестикулирует. У него короткое афро и ухмылка до ушей. Он дорассказывает и вознаграждается взрывом смеха, который Джессап слышит даже внутри.

– Этот парень на тебя глаз положил, – говорит Уайатт. Поднимает подбородок, и Джессап бросает взгляд на кухню, видит с другой стороны стойки Корсона.

Корсон стоит с двумя девушками. Одна прислонилась к нему, обхватив за талию, – очевидно, подружка. Субтильная, бледная (но с темными пятнами макияжа у глаз) и в футболке, обнажающей проколотый пупок, когда она встает на цыпочки и охватывает его за шею, чтобы притянуть для поцелуя.

Корсон держит пиво, после этого поцелуя осушает одним глотком.

– У нее тропическая лихорадка[52], – говорит под нос Уайатт. – Прям как у тебя.