Змеиное гнездо

На шаг впереди

Мама поворачивает и идет в свою спальню, показывая Джессапу, чтобы он возвращался на кухню, но в коридоре уже ждет Эрл. Он обхватывает правый бицепс Джессапа. Там синяк с футбола, о котором Джессап не знал.

– Все рассказывай честно, – говорит Эрл. Его голос – грубый шепот, шарканье ботинка по цементу, шуршание крыс в сточных трубах. – Все точно как было, а когда этот ниггер ушел с вечеринки, ты его больше не видел.

Джессап злится. Это слово от Эрла подтверждает все, что сказал тренер Диггинс. Особенно здесь, в этом доме. В доме Джессапа. Он отвечает под стать тону Эрла, сплевывает:

– Мне это не нравится. Зачем здесь этот коп? И зачем здесь Брэндон?

Эрл злится в ответ, но голос не повышает.

– Брэндон знает, что случилось на самом деле.

От злости Джессап переходит к бешенству.

– Какого хрена? Ты что творишь? Зачем…

– Заткнись. – Эрл щурится, сжимает руку сильнее. – Мы с братом хотим сделать тебе лучше, – говорит он. – Просто не хотим, чтобы с тобой случилось то же, что и с Рикки. Никто не поверит, что это авария. Брэндон это понимает и помогает. Хокинс – один из нас, но подробности ему знать необязательно. Это будет между тобой, мной, Дэвидом Джоном и Брэндоном. Усек? Теперь заткнись и играй свою роль, если хочешь хотя бы надеяться, что твою жизнь не смоет в унитаз.

Джессап кисло кивает.

– Да, сэр.

Когда Джессап входит, остальные трое погружены в разговор. Эрл садится рядом с Дэвидом Джоном на диван, Хокинс с Брэндоном – на тех же местах. Джессап не хочет садиться на двойное кресло рядом с Брэндоном, так что он подтягивает кухонную табуретку.

Хокинс как раз взял слово:

– …сразу с утра. Сложно представить, чтобы им было трудно найти сочувствующего судью. Я вам говорю, когда патологоанатом позвонил и сказал, что дело подозрительное, Харрис был вне себя от радости, будто ему дали арбуз и ведро жареной курицы[64].

Джессапу приходится приложить усилия, чтобы не поморщиться. Он не может притвориться, будто не слышал таких речей, но это больше не его мир. Не был уже давно, и все, что у него на уме, – грустный голос тренера Диггинса, уверенного, что однажды с языка Джессапа соскочит слово на «н». И если быть честным перед собой (не хочется быть честным перед собой), он не уверен, что Диггинс ошибся.

– Что значит «подозрительное»? – спрашивает Джессап.

– Больше похоже, будто машина его сбила, а не что он в ней сидел, – ровно отвечает Хокинс. – Пока мелочь, но они знают, за кем охотиться. Утром они приедут за твоим пикапом. Лучше надейся, что Корсон его даже не трогал. Найдут на пикапе ДНК Корсона – и уже не отцепятся. Ты говорил, что он выбил тебе фару, Джессап, но на твоем месте я бы отскреб машину дочиста. А еще лучше, чтобы она исчезла.

Эрл придвигается, упирается локтями в колени. На нем чистые отутюженные брюки цвета хаки и белая застегнутая на все пуговицы сорочка. Очки великоваты для лица, но в них он кажется искреннее. Волосы пострижены коротко, чуть ли не под машинку, седина добралась до баков.

– Мы твои должники, Пол.

– А то. Но думал, вам захочется быть на шаг впереди.

– Чертовски верно, – говорит Брэндон. – Если сыграть правильно, нам все это будет только на руку.

Джессап не может удержаться.

– Что?

– Из тебя выйдет отличный мученик, Джессап. Молодой. Симпатичный. Американец до мозга костей. Учишься хорошо, да?

– Отличник, – гордо говорит Дэвид Джон. Смотрит на Джессапа с той же улыбкой, с которой отцы смотрят на сыновей. Джессап не знает, куда деть глаза. – Еще занимается рестлингом и бегом. Хороший парень.

– Именно. – Брэндон Роджерс бурно жестикулирует, взбудоражен. К тому же тараторит. Джессап понимает, почему на телевидении его обожают. – Я уже переговорил с папой, адвокаты в строю.

– Хорошие? – спрашивает Дэвид Джон.

– Лучшие. Парочка евреев из Гарварда. – Тут все четверо смеются, но Брэндон замечает, что Джессап молчит. – Не волнуйся, – говорит он Джессапу. – У нас все под контролем.