Змеиное гнездо

Через лес, вниз по холму, за поворот, мимо пруда и обратно

Они ныряют за дом Эрла, прячутся от парковки и людей на улице, срезают через траву на тропу, ведущую в лес. Пятнадцать футов по тропе – и уже тише, деревья приглушают звуки. Это смесь с преобладанием американских кленов (если листья и оставались, в пятницу вечером снегопад уже оголил ветки) и белых сосен, тропинка под ногами пружинит, тут и там лежит снег. Судя по небу и тому, что температура вроде бы падает, о новом снегопаде даже можно не спорить.

Очевидно, Уайатту пришла та же мысль.

– Снег собирается, – говорит он. – Может, выпадет пара дюймов.

Несколько минут они больше ничего не говорят, просто идут. Неторопливым шагом. Комфортным. Джессап вспоминает, сколько сотен часов – нет, тысяч часов – он провел с Уайаттом. Церковь, начальная школа (каждый год в одном классе, кроме четвертого), средняя школа, почти одинаковое расписание всю старшую школу, пока Джессап не приударил по углубленным курсам, помогал Уайатту не отставать по математике и естествознанию (с английским и обществознанием Уайатт сам справляется), одна футбольная команда начиная с дивизиона Тайни-Майт[77] в лиге Попа Уорнера до нынешнего времени, рестлинг, ночевки друг у друга на выходных во времена средней школы, общие семейные походы в Адирондаках, пока не начался ад с Дэвидом Джоном и Рикки, потом Джессап составлял компанию Кейли и Уайатту, когда они начали встречаться в восьмом классе, потом – двойные свидания с Уайаттом, Кейли, Джессапом и кем он тогда встречался (хотя не Диан, думает он, не Диан), потом Уайатт лишился девственности в девятом классе, пытался описать Джессапу, на что это похоже, говорил Джессапу, что влюблен в Кейли и женится на ней, а когда женится, Джессап будет шафером. Уайатт его самый давний друг, а иногда, думает Джессап, и единственный друг, который может его понять.

Двухсот акров хватает, чтобы Благословенная церковь Белой Америки казалась уединенной. Такая площадь, что кажется, будто по тропинке, петляющей между деревьями и ветвящейся тут и там к пруду, к стрельбищу, можно идти часами, а природа прямо сейчас кажется храмом. Больше церковь, чем сама церковь.

– Пойдешь сегодня на просмотр записей к тренеру, да? – говорит Уайатт. Джессап хмыкает.

– Серьезно? Вот о чем ты сейчас думаешь? О футболе?

– Ага, – говорит Уайатт, и голос у него какой-то не такой. Он пинает землю, сбивает камешек. – Я буду по всему этому скучать. Ты будешь?

– У нас еще есть колледж, – говорит Джессап, хотя сейчас это представить трудно. Колледж кажется другим миром. Совершенно другой вселенной.

– Это не одно и то же, – говорит Уайатт. – В старшей школе по-другому. Ты и сам знаешь. И блин, если честно, колледж меня пугает до усрачки.

Но не меня, думает Джессап. Вслух не говорит, но отчасти так и хочется выйти к кафедре и проповедовать: хвала Иисусу! Колледж! Новое начало, место, где никто не смотрит на него, вспоминая о Рикки, забившем двух черных ребят насмерть, где учителя не знают заранее, что он принадлежит к церкви, проповедующей этнические государства, где можно влюбиться в девушку вроде Диан и не волноваться насчет того, к чему это приведет. Колледж! Целая жизнь впереди.

Или, по крайней мере, думает он, была. Все рушится.

– Уайатт, – говорит он с запинкой. – Зачем ты это сделал?

– Как ты догадался?

– Да брось. Сколько мы друг друга знаем? Я же не дурак. Зачем, – спрашивает Джессап, – ты стрелял в Брэндона?

– Я не стрелял в Брэндона, – говорит Уайатт.

– Не заливай.

Уайатт ничего не может с собой поделать. Ухмыляется. Эту улыбку Джессап видел сотни миллионов раз, но почему-то впервые она режет по сердцу, впервые он видит, насколько отличается от Уайатта.

– Я не стрелял в Брэндона, – говорит Уайатт. – Я промахнулся и попал в него. Тут есть разница.

Джессап останавливается.

– Ты о чем?

– Ну технически, попав в Брэндона, я промахнулся. Стрелять я должен был не в Брэндона. – Он так доволен собой, что Джессап с трудом сдерживает ответную улыбку.

– Ты попал в Брэндона случайно? – переспрашивает Джессап. – Если ты целился не в Брэндона, тогда во что же ты стрелял?

– Не во что, – говорит Уайатт, – а в кого. Брэндон хотел, чтобы я застрелил кое-кого другого.

Джессап знает ответ еще до того, как спрашивает, но спросить должен, должен услышать это из уст Уайатта.

– Кого?

– Тебя, – говорит Уайатт. – Я должен был застрелить тебя, Джессап.