Змеиное гнездо

Планы

– Давай так, – говорит Джессап, влезая в кабинку рядом с сестрой. – Особый случай. Мы празднуем возвращение домой твоего папы. – В руке все еще зажаты две двадцатки из банкомата, но из-за денег Эрла они ни к чему. Вместо того чтобы положить банкноты на стол и предложить угощаться, он сует их в карман джинсов. Дэвид Джон смотрит на него, так что Джессап кивает, но в отчиме что-то изменилось, и Джессап не понимает что.

Он подвигается до конца, до сестры, дружелюбно толкает бедром.

– Ты бери молочный, а я – солодовый, и мы поделимся. – Джюэл широко улыбается, и Джессап приглядывается. – Наконец-то выпал зуб.

Джюэл поднимает губы и придвигается, чтобы он хорошенько рассмотрел дырку.

– Расшатала в третьей четверти.

Джессап закатывает глаза и показывает язык, так что она хихикает.

– Ну все, хватит тебе, – говорит он. – Никому не хочется смотреть на твои противные кровавые десны. Закрой рот.

Дэвид Джон легонько стучит ладонью по столу.

– Знаешь, Джессап, мама говорила, что ты вырос, и я знал, что игрок из тебя получился отличный. Но вау. Что ты выдал на поле. Молодцом, парень. Этот удар перед хавтаймом, – в горле застревает что-то похожее на смешок. – Так размазал того пацана, что его стошнило. Небось он пожалел, что не остался сегодня дома. Хорошо ты его проучил.

Джессап спрашивает себя, что бы сказал Дэвид Джон, знай, как Корсон пристал к нему на стоянке после игры. Представляет, что бы сказал брат Дэвида Джона. Хоть Джессап не ходил в церковь с тех пор, как Рикки убил тех парней, мать уговаривает его, рассказывает, что проповедует Эрл. Он много говорит о том, как надо давать сдачи, что единственный способ защититься от насилия – стоять на своем. В церкви Рикки и Дэвида Джона почитают за героев. Стой за свою расу или пропади ни за что.

Дэвид Джон закинул руку на плечо матери, и она прижимается к нему так, будто все, что ей надо, – слиться с ним воедино. Четыре года, думает Джессап. Разлука в четыре года. Не хочется об этом думать, но он знает, что для них прошло много времени, а стены в трейлере тонкие. Джюэл из пушки не разбудишь, но Джессап рад, что сегодня припозднится. Ему не нравится спать в наушниках.

Они заказывают бургеры, картошку фри и коктейли, мама и отчим берут один заказ на двоих. Дэвид Джон рассказывает, как все будет дальше, раз он вернулся. У него уже есть пара заказов по сантехнической части. Старые клиенты, которые готовы закрыть глаза на тюремный срок, и прихожане Благословенной церкви Белой Америки, которые заплатят наличкой.

– Набрать прежние обороты получится не сразу, – произносит Дэвид Джон, – но уже скоро все вернется к норме.

Не для Рикки, думает Джессап, но вслух не говорит.

– Выхожу с понедельника. Есть хорошие наметки. Надо будет просмотреть инструменты. Синди говорит, ты все отнес в сарай? – Джессап кивает. – Ну что ж, хорошо. Но завтра… завтра, пожалуй, нам всей семьей стоит сходить за мороженым. Что скажешь, дорогуша? – говорит он, подмигивая Джюэл. – И, Синди, как насчет жареной курочки на ужин? А днем, Джессап, ты завалишься на кресло, я залягу на диване с моими девочками, и посмотрим университетский футбол. И на завтра учтите сразу: если хотите в душ, то лучше вставайте пораньше, потому что я изведу всю горячую воду. Так долго простою в душе, что вы испугаетесь, не смыло ли меня там. Джессап…

– Утром я на охоту, – говорит Джессап. Поспешнее, чем рассчитывал, но если Дэвид Джон и против того, чтобы его перебивали, то он это никак не показывает.

– Охота?

– На оленей. В морозилке пусто. А днем и вечером я работаю. С двух до восьми.

Официантка принесла стаканы, так что Джюэл уже пьет свой коктейль. Мама как будто не может перестать улыбаться, но Дэвид Джон смотрит на Джессапа ровно. Не сердито, не радостно. Просто размышляет. На лице пусто.

На секунду Джессап опять чувствует себя маленьким.

– Прости, – выпаливает он. – Не подумал. Надо было отпроситься на этих выходных с работы, чтобы побыть дома.

Дэвид Джон качает головой, но пустоты уже нет. Уже улыбается.

– Да нет. Я тобой горжусь, Джессап. Большинство ребят твоего возраста – они работают, а деньги уходят на новый телефон, или чтобы тачка сияла, или на шмотки, или еще на что, но твоя мама мне рассказывала, как ты помогаешь. – Джессап чувствует в кармане смятые банкноты, прижатые к кошельку. – Ты молодец. Мы не королевы пособий в каком-нибудь гетто. Мы добрый сельский народ и свое отрабатываем. Простите, что в последние пару лет пришлось тяжко, но что было, то прошло. Теперь я здесь. Отныне то, что ты зарабатываешь, Джессап, – все твое. Ты подросток, и у тебя должна быть возможность почувствовать себя подростком. Потрать деньги на что хорошее. Устройте с Уайаттом заварушку. Все понял?

– Да, сэр, – говорит Джессап.

– А в воскресенье, – говорит Дэвид Джон, – пойдешь с нами в церковь?

Звучит как вопрос, но это не вопрос.

Официантка приносит на стол бургеры. Дэвид Джон берет за руку жену и Джессапа, Джессап – Джюэл, Джюэл – мать, все четверо соединены в непрерывный круг.

– Иисусе, – начинает Дэвид Джон.

Джессап склоняет голову и закрывает глаза.