Змеиное гнездо

Крестики-нолики

– И что вы от меня хотите услышать? – говорит Джессап. На самом деле хочется спросить: к чему это? Диггинс и так все для себя решил с самого начала. Иначе разве Джессап не стал бы уже капитаном?

Диггинс кивает, будто он произнес это вслух.

– Знаю, о чем ты думаешь, но если скажешь правду, то я буду за тебя. Я хочу знать, что случилось: ты имеешь отношение к аварии Кевина Корсона?

– Что сказал шеф Харрис? – Джессап удивляется собственным словам. Дэвид Джон с детства приучал уважать учителей и тренеров. Единственный раз, когда в прошлом Джессап нагрубил тренеру (уже не помнит из-за чего, помнит только то, что это случилось за неделю до ареста Дэвида Джона и Рикки), отчим подошел с трибун и потребовал, чтобы тренер вывел Джессапа из игры и отправил на скамью. Уже тогда, хоть еще не вырос, он был одним из лучших игроков, и Дэвид Джон сказал, что это влечет еще больше ответственности, что надо подавать пример другим игрокам. Можно не согласиться, можно даже с уважением поспорить, но не грубить. Есть разница, и ты ее знаешь, сказал отчим.

Он не знает, грубит ли сейчас. Знает только то, что не понимает, что от него хочет тренер Диггинс.

Но Диггинс хочет правды.

Джессап рассказывает ее подобие. Проговаривает почти весь вечер, в основном придерживаясь фактов.

– И ты больше не видел его после того, как парни из Килтон-Вэлли разошлись?

– Нет, сэр.

– И после вечеринки поехал прямиком домой?

Джессап почти не запинается, но знает, что его глаза стрельнули – быстрый взгляд на Диан.

– Да, сэр. – Не видит, заметил ли Диггинс, что он смотрел на его дочь. – Слушайте, сэр, мне жаль, что такое случилось с Корсоном, но я не сделал ничего плохого.

Я не сделал ничего плохого. Я не сделал ничего плохого. Я не сделал ничего плохого.