Змеиное гнездо

Утренняя смена

Дэвид Джон поднимает в шесть тридцать.

– Давай рубашку, – говорит он. – Поглажу тебе.

Джессап бреется, хотя, сказать по правде, ему не надо. Он брился в пятницу утром и с легкостью может проходить еще несколько дней, пока не вырастет щетина. Рука при бритье трясется. Старается быть осторожнее. Не хочет порезаться. Не думать о Корсоне. Когда выходит из душа, Дэвид Джон уже протягивает рубашку.

– Одевайся и пойдем прогуляемся ненадолго, – говорит он.

Без четверти семь заря – чистый плоский свет, прорезающийся над деревьями. Серо и уныло, опять похолодало, небо заволокло тучами. Собирается влажность, снова готовится прорваться ранний снег. На земле под деревьями, куда солнце едва достает, до сих пор пятачки снега с пятницы и субботы, несмотря на вчерашнюю краткую оттепель и ледяную морось, – поджидающие товарищей белые пятна. У Джессапа все болит, но в общем и целом чувствует он себя хорошо. Футбольный матч как будто был в другой жизни, но не прошло даже сорока восьми часов.

Дэвид Джон стоит перед фургоном. Поверх пиджака на нем рабочая куртка. Штаны затерты до блеска. Берет Джессапа за узел галстука.

– Что ты тут накрутил? Я переделаю, ладно?

– Ладно.

– Тебе не холодно в одном худи? – не ждет ответа Джессапа. – Потом постараемся добраться до магазина. Попрошу взаймы у Эрла. Куртка тебе нужна. Или попроси его куртку. На тебя может налезть. Не самое лучшее, но сойдет на пару дней, если не доберемся до магазина.

Дэвид Джон отпускает галстук Джессапа, вздыхает.

– Стервятники уже кружат, – говорит он.

Джессап следит за его взглядом до конца дороги. На обочине припаркован телефургон «Фокс Ньюс».

– За ним еще один, – говорит Дэвид Джон. – Я думал, Брэндон нам мозги пудрит. Поверить не могу, что он действительно притащил сюда СМИ… – осекается, убирает руки в карманы. Качает головой. – Даже не знаю.

Он кажется потерянным. Впервые в жизни Джессапа отчим кажется маленьким. Трудно о нем так думать. Интересно, каким покажется Дэвид Джон в старости: Джессап пытается представить его в семьдесят, восемьдесят. В голове пусто.

– И я, – говорит Джессап.

– Ты в норме? – спрашивает Дэвид Джон.

– Не очень, – говорит он, не подумав, но Дэвид Джон улыбается и потом смеется, отчего Джессап тоже улыбается и смеется.

Славный момент, но только момент.