Змеиное гнездо

Хавтайм

Сперва поссать, потом разбиться на группы согласно своим позициям для обсуждения, потом их собирает тренер Диггинс и говорит продолжать в том же духе. Бывший тренер умел заводить, но был никакой в крестиках-ноликах футбола. Тренер Диггинс сдержанней, но слушает его вся комната: он заслужил уважение. Все до единого, включая Джессапа, на поле костьми лягут ради тренера Диггинса.

Точно так же, как тренер Диггинс не заводит речами в перерыве, он не продвигает тему Иисуса. Молитвы должны быть нерелигиозными, но четверть ребят выходит на это время из раздевалки или подпирает стенки. В команде пара евреев (Стив Сильвер – хороший игрок, основа атакующей линии), один мусульманин, еще два индуса, пакистанца или кто они там, и Джессап не знает, в кого они верят, плюс хватает тех, кому это до лампочки. Всегда отходят профессорские детки – не то чтобы их в команде много. Джессап знает, что на Юге вовсю восхваляют Иисуса, в раздевалку зовут пасторов и проповедников, но «Медведи» обычно ограничиваются «Господи, просим защитить наших игроков и соперников, сбереги нас в своих руках и сердце, аминь», а потом – двадцать-тридцать секунд молитвы про себя.

Иногда Уайатт пристает к Джессапу из-за его отсутствия в церкви. Последний год Уайатт ходит регулярно и не шутит, когда говорит, что переживает за душу Джессапа: брось, брат, ты же не хочешь гореть, я тебя люблю, Иисус тебя любит, Иисус должен быть твоим господом и спасителем. Уайатт верит в вечное спасение, любовь Иисуса и Благословенную церковь Белой Америки.

Мама Джессапа, в отличие от Уайатта, никогда не пропадала из церкви, но, хоть и не рада отсутствию Джессапа, не трогает его. Впрочем, по-прежнему водит Джюэл, каждое воскресенье, без опозданий, без пропусков, обычно остается там с дочкой на обед. Раз-два в месяц к ним в трейлер на ужин в субботу вечером приходит брат Дэвида Джона Эрл – дядя Джюэл, деверь мамы. Джессап в эти вечера старается держаться подальше. Ничего такого, ни разу не видел, чтобы Эрл наутро крался из дома. Больше того, Эрл подчеркнуто физически отстраняется от мамы Джессапа. Время от времени дает денег, но отчего-то Джессап не испытывает к нему большой любви.

Почти в каждом письме Дэвид Джон уговаривал Джессапа вернуться в лоно церкви: «Церковь – это семья, а из семьи не уходят, Джессап. От нее нельзя отвернуться. Семья прежде всего. Я, конечно, переживаю и за твою душу. Ты что, не веришь, что Иисус умер за твои грехи? Но больше я волнуюсь за твое место на земле. Важно проводить время в окружении таких же, как ты, не тратить время на посторонних, не разбавлять чистоту любви Христа. Это твой народ. Твое племя».

Однако если Джессап не ходит в церковь, это еще не значит, что он не молится, и теперь он встает на колени между Уайаттом и Майком Крином. Все берутся за руки, опускают головы, говорят «Аминь» просьбе сохранить их, потом молчат.

Он не знает, о чем думают тренеры и остальные парни. Скорее всего, молятся о победе в игре, о здоровье, о каких-то личных пожеланиях. Джессап обычно молится, чтобы Джюэл была счастлива, чтобы матери стало полегче. Молится истово: веры он не утратил, хоть и не бывает в церкви.

После пятнадцати минут в помещении ночь кажется холодной. Штаны и джерси промокли – от пота и сырости заснеженного поля. Джессап думает: если так пойдет дальше, к утру на землю нападает три-четыре дюйма. На стадионе поработали лопатами и метлами ребята из средней школы, пока что бровка и ярдовая разметка чистые.

Джессап – среди парней, пока команда бежит трусцой на стадион. Некоторые – прямиком на скамью, а некоторые – на поле, чтобы снова разогреться, пока на табло отсчитываются последние две минуты до начала второй половины матча, но некоторые задерживаются поболтать с друзьями, подружками, мамами и папами. Джессап откалывается ото всех и идет туда, где за оградой высотой по грудь стоят трибуны. Его ждут мама, Джюэл и Дэвид Джон.