Змеиное гнездо

Уайатт

Пока он смотрит, как Дэвид Джон разговаривает с мужчинами, его внимание привлекает кое-кто еще: с лесной тропы за амбаром выходит Уайатт. Уайатт идет – практически прогулочным шагом – с руками в карманах охотничьей куртки. На нем тот же камуфляжный комбинезон, та же куртка, та же темная вязаная шапка, что и раньше, когда Джессап встретил его на стрельбище. Он не торопится, беззаботен и даже на расстоянии, когда снаружи мельтешат пятьдесят человек, встречается глазами с Джессапом.

Джессап удивляется, как это работает, что же в их дружбе позволяет Уайатту настолько легко находить его, позволяет им обоим настолько легко находить друг друга в толпе. Так же у Джессапа получается с Джюэл: может заметить ее в хоре на сцене, найти в ватаге, выбегающей из школы, просто знает, где она, как собственное сердцебиение. Но с самого начала у него так было и с Уайаттом. Как братья.

Уайатт достает руку из кармана, показывает двумя пальцами на дом Эрла.

Джессап обходит парковку по внешнему краю, ускользает. Пригибается, сутулится, изо всех сил старается стать невидимым – непростая задача для парня его размера, прямо противоречит всему, чему всегда учил Дэвид Джон: стой ровно, говори прямо, глаза не прячь.

Один коп бросает на него взгляд, но Джессап не останавливается, а копа быстро отвлекает кто-то, кто хочет выехать с парковки. Джессап слышит, как с дороги доносятся сирены, гадает, не приехала ли уже скорая помощь за Брэндоном Роджерсом. Гадает, что полиция сделает с двумя покойниками. Сколько им лежать на земле в луже крови?

Когда доходит до дома Эрла, у крыльца уже ждет Уайатт.

– Ты в порядке? – спрашивает Уайатт. Трогает шею, прямо как мама. Прикосновение мягкое, вдумчивое, и, хоть Джессап слегка вздрагивает и отстраняется – саднит. – Руку он не убирает. – Фигово.

– На меня просыпалось стекло из окна.

– Надо бы почистить. – Уайатт осторожно проводит пальцем по шее Джессапа. – Не сказал бы, что застряли осколки, но мало ли, не хочешь показаться врачу? – Он опускает руку. – Могу подбросить в травмпункт, если хочешь.

– Нет. Думаю, все нормально. На самом деле просто царапина, – теперь Джессап сам трогает шею. Болезненно и хочется взглянуть самому, но он уверен, что Уайатт прав. Не похоже, чтобы под кожу попало стекло.

Джессап поднимает глаза и видит, что в окне гостиной Эрла стоит мама Уайатта, смотрит на них. Приветственно поднимает руку, но она отворачивается.

– Блин, – говорит Уайатт. – Моя мама на тебя злится.

– Я не… – Он вздыхает. Он устал оправдываться. Уайатт пожимает плечами.

– Да. Знаю.

Оба так и стоят, притихшие, хотя вокруг совсем не тихо: один коп перед внедорожником, приказывает водителю разворачиваться, еще не целится из М16, но готов. Два других копа о чем-то разговаривают. Дэвид Джон слушает собравшихся мужчин. Много разъяренных жестов, теперь от группы исходит волна досады, обжигающие взгляды направлены на копов, хотя Дэвид Джон кажется Джессапу грустным, оробевшим. Есть и другие мелкие группки прихожан, все разбирают утренние события, чья-то мать стоит перед дверями зала собраний и зовет ребенка внутрь, еще больше сирен с дороги, Джессап не знает, от полиции или скорой. Человек во внедорожнике теперь налегает на сигнал, машет копу уходить, тот поднимает М16 и наставляет на водителя – прекратить действия.

– Твою мать, – говорит Уайатт. – Сдуреть можно.

Джессап смотрит на него, качает головой.

– Зачем ты это сделал?