Белый камень в глубине колодца

***

Татьяна и Динка ждали их в прихожей. Динка была полностью одета: Олег заранее позвонил матери и предупредил, чтобы жена собиралась. В теплом пуховике беременность худенькой Динки не так бросалась в глаза. Пока Татьяна поправляла на ней шапку и капюшон, хотя от подъезда до машины было шагов десять, Динка крепко сжимала в кулаке ручки-веревочки разноцветных пакетов с подарками. При виде Владимира Алексеевича она опустила голову и пробормотала приветствие.

— Здравствуй, — сказал Володя, постаравшись вложить в набившее оскомину слово именно тот смысл, что был заложен в нем изначально. — Что, уходите уже?

Она быстро кивнула и протиснулась поближе к Олегу. Тот обнял жену, здороваясь с ней без слов. Она цепко ухватилась свободной варежкой за карман его пальто, и это не удивило никого, кроме Володи.

— Ну, тогда с наступающим. Спасибо, что подвез. — Он неловко пожал руку сыну.

— На здоровье. С Новым годом, пап, ма.

— Олег, я вам курицу завернула. Много салатов не режьте, Люба с Толей всё равно все не съедят, так что оливье тоже… — Татьяна бегала глазами от одного к другому, по привычке разряжая обстановку, хотя в этом не было нужды. — Дина, до свидания! Обязательно позвоните, как приедете.

— Спасибо, Татьяна Петровна. До свидания. — Динка обернулась и дернула головой почему-то в Володину сторону. Может, просто забыла, кто где стоял.

Чуда воссоединения семьи не произошло: Олег и Динка уехали, Володя с Таней остались одни, и Татьяна, чтобы не стоять на месте, порхнула в кухню.

— Гостей наших сразу позовем или попозже? — тараторила она, озираясь в поисках чего-то жутко полезного и стараясь не встречаться взглядом с мужем. — У меня в принципе все готово, осталось погладить скатерть, накрыть на стол и переодеться.

Дубровин стоял, держась за дверной косяк, смотрел на суетящуюся жену и с болезненным после разговора с Олегом прозрением думал: а ведь Таня из года в год готовила то, что любил именно он. Надевала то платье, в котором он ее хотел видеть по праздникам — красивое, но скорее всего неудобное. На приглашении в гости соседей настаивал тоже Владимир Алексеевич, потому что не хотелось торчать вдвоем перед телевизором, молча дожидаясь президентской речи — вроде бы близкими, но чужими людьми.

И хотя идти на уступки после всех запоздалых откровений вроде бы не по-мужски…

— Танька, а, может, ну его, а?

Она не сразу поняла, что он имеет в виду. Нахмурилась вопросительно.

— Давай не будем никого звать, — неуверенно продолжил Володя. — Выпьем чаю и спать ляжем. Как тебе идея? А то весь день сегодня бегаешь…

— Что, совсем все плохо?

Правильно, что еще она могла подумать?

— У них там… У Нины с мужем, — заставил себя исправиться Дубровин, — все хорошо. Ради разнообразия хочется, чтобы и у нас с тобой было так же. Хотя бы раз в году — честно и по-человечески. Это вроде бы немного. Поэтому спрашиваю прямо: тебе эти гости и салаты действительно нужны или оно все для галочки, чтобы со мной поменьше разговаривать? Чего ты хочешь, Тань?

— Внуков хочу, — вырвалось у Татьяны, и она покраснела.

Его улыбка получилась вымученной и (Володя догадывался) кривой.

— А на сегодняшний вечер?

Вместо ответа она сунула ему в руки селедку под шубой и попросила отнести на балкон, а праздничный зеленый чай с сухарями показался неожиданно вкусным.