Игрушка для босса. Трилогия

Глава 7. Запретный плод сладок, но спасибо, как — нибудь обойдусь

И как в хрустальный шар глядела, ровно через минуту, со словами: «Я его только что видела, пойдем, покажу», в кабинет впархивает счастливая Лилия. Не сразу поняв, в чем дело, удивленно осматривает нашу хмурую шеренгу, растянувшуюся у входа. А потом, заметив поднимающегося из — за стола недовольного Роберта, ойкает и даже пытается вытечь за дверь. Но никто не позволяет ей это сделать, начальник пристальным взглядом прибивает испуганную малышку к месту.

— А вот и загулявшая Лилия Федоровна. Только вас и ждали. И что такого интересного вы хотите нам показать? — издевается Роберт, подходя к ней ближе. А Лилька, округлив глаза и вытянувшись в струну, прилипает спиной в двери.

— Я так понимаю, что у вас сделана вся работа, контакты с поставщиками налажены, а отчет готов, правильно? Поэтому вы битый час отсутствуете на своем рабочем месте? — он, пристально смотря ей в глаза, многозначительно подергивает левой бровью, тем самым еще больше пугая конопушку. Вот изверг хвостатый. — А партию, закупленных вами непрактичных стеклянных бутылок для младенцев, вместо пластиковых, как понимать? — все, сейчас Лильку инфаркт тяпнет, так побледнела, надо ее спасать. Но не успеваю придумать, что сказать, как Роберт отправляет еле живую подругу на своем место и тут же переключается на следующую жертву:

— Алена Игоревна, вы случайно не забыли, что в час дня назначена встреча с новым поставщиком, — взволнованная женщина тут же вскидывает руку, чтобы посмотреть время. — Так какого х… вы еще не в переговорной? — рычит Роберт, а Алена стартует с места.

— Уже иду, — пискнув в ответ, она подхватывает собранный прозрачный файл с документами и засовывает в папку с логотипом фирмы. Налетев на принтер, только чудом его не роняет, и спешно покидает наш кабинет.

Все это действо происходит в полной тишине. Народ, уставившись в свои компьютеры, не смеет даже пикнуть, чтобы опротестовать наезды антикризисного менеджера. А за окном, словно в поддержку замершего коллектива, глухо рыдает весенний дождь.

Я понимаю, что сейчас Роберт «нападет» на Ингу, которая стоит к нему ближе всех, а ей в положении нервничать нельзя, и мне надо что — то сделать, чтобы предотвратить катастрофу. Поэтому, плюнув на последствия, начинаю оправдываться:

— Роберт, простите, это я виновата, отвлекла девочек, — пытаюсь взять огонь на себя. — Мне срочно нужна была их помощь, так что лучше меня ругайте, — цепкий хищный взгляд перепрыгивает на меня и замирает. Пару секунд мужчина молча смотрит мне в глаза, а потом, его взгляд слегка теплеет.

— Инга Александровна, — он обращается к подруге уже довольно сдержано. — Вас разыскивал Андрей из отдела продаж, свяжитесь с ним, это срочно, — и тут же возвращается ко мне. — А ты, за мной! — командует он и, отправив руки в карманы строгих классических брюк, широким шагом выходит за дверь.

Я, неловко улыбнувшись ребятам в знак извинения за то, что из — за меня они натерпелись от грозного Суслика, и, подхватив со стула свою сумку, спешу за суровым «инквизитором», который сейчас будет меня больно увольнять.

Перед выходом делаю глубокий вдох, чтобы собраться с силами и, распрямив плечи (меня так легко не сломить), выхожу в коридор. Я знаю, что лучшая защита, это нападение, поэтому решаю заговорить первой со строгим уверенным в себе мужчиной, который ждет меня у лифта.

— Роберт, только девочек не увольняй, лучше меня, — прошу я, приближаясь, а у самой язык еле поворачивается. Расставание с работой совсем не входит в мои планы, но лучше так, чем из — за меня вылетят невинные люди. — Они очень стараются…

Но мысль договорить не успеваю, потому что вместо того, чтобы меня отчитывать, вредный Суслик снова хватает за подбородок и, подойдя вплотную, начинает пристально рассматривать мое веко.

Взгляд глаза в глаза не только вызывает ощущение неловкости, но и слишком чувственен. Тем более, когда перед тобой красивый, сексуальный и уверенный в себе мужчина. Поэтому я спешу вырваться, ни к чему мне эта роскошь.

— Что ты делаешь! — обалдело упираюсь ладонями ему в грудь. Опять он посреди рабочего дня и без предупреждения врывается в мое личное пространство. — Отпусти сейчас же, на нас люди смотрят, — но вредный Суслик затыкает меня бестактным: «Цыц, женщина, стой смирно, дай глянуть».

Еще раз дернувшись для профилактики, я понимаю, что спорить с ним бесполезно, все равно этот изверг сделает все по своему, поэтому возмущенно сжимаю губы. Недовольно пыхтя и силясь смотреть ему только на нос, терплю, пока он разглядывает загримированный синяк. А в душе надеясь, что это единственное наказание, которое меня ожидает за опоздание и отсутствие на рабочем месте.

Но вопреки здравому смыслу, сейчас больше всего мне хочется его обнять, прижаться к широкой груди и успокоиться. От него, несмотря на грозный характер, идет такая сильная созидающая энергетика, что трудно отказать себе в этом удовольствии.

— У тебя полопались сосуды, надо показаться врачу, — наконец — то констатирует он. И отпустив мое лицо, обхватывает за талию. — Давай спустимся на первый этаж, там есть медпункт, — подталкивает меня к лифту, — а я удивленно оборачиваюсь. Как быстро у него переключаются опции, только что рвал и метала, а через минуту уже спокоен как слон. Я тоже так хочу.

Но руку его с себя аккуратно снимаю, незачем меня касаться, мы чужие люди.

— Роберт, это пройдет, я же фармацевт, сама все знаю, — как — то не хочется снова с ним в лифте ехать. Это маленькое замкнутое пространство вызывает во мне странное желание соблазнить там вредного Суслика. Даже мысль в голове звучит глупо, что говорить о реальности.

Я и он — как небо и земля, несовместимы по определению. Мужики его хищного типа предпочитают стройных, смазливых и удобных девушек, а я не из их числа. Пониже одергиваю свой вязаный кардиган, чтобы прикрыть солидную попу. Нет, я не толстая, просто не худая. Обычная такая русская женщина с фигурой груши, у которой в противовес большой груди имеется объемное сидение.

Ну и что с того?! Да я такая. Почему все люди должны быть одинаковыми, словно сошедшими с копировального аппарата. Я же невиновата, что сейчас дебильная мода, и анорексичные модели считаются эталоном красоты. Разве это нормально?

А вот если обратиться к истории, например, к картинам великих художников, таких как: Карл Брюллов, Франсуа Буше, Василий Андреевич Тропинин и других, то на них можно увидеть нормальных упитанных женщин: пышных, розовощеких, здоровых, коими являются девяносто процентов жительниц нашей планеты. Зачем СМИ с детства навязывает мужикам образы тощих плоских швабр, мне не понять, может это такая скрытая пропаганда гомосексуализма? Ой, занесло меня не в ту степь!

Но это не меняет ситуации. Я видела Анжелику Роберта, она именно из подобных «пластиковых» Барби, коих пачками штампует телевидение. Так что мне с ним ловить нечего. Пусть ее за разные места хватает, а меня не надо, начинаю закипать от собственного разочарования. Да пошли они оба куда подальше!

Пока я размышляю, Роберт меня в лифт заводит. А я, не на шутку разозлившись на собственные домыслы, выдаю:

— Роберт, почему ты постоянно к нам в кабинет заходишь? — совсем обнаглев, спрашиваю напрямую, чтобы отвлечь себя от других, более интимных мыслей. — Это начальник отдела должен следить за проступками сотрудников. У тебя забот мало? — зря я подняла эту тему, только сейчас понимаю, видя, как глаза Суслика становятся серьезными. Хочу тут же смягчить выпад, но не успеваю.

— А что тебя не устраивает? — ну вот, опять он включил образ «острозубого босса» и всему виной мой длинный язык. Поджимаю губы, ругая себя за то, что, не подумав, ляпнула, а он, целясь взглядом мне в глаза, раздраженно разжевывает:

— Ваш отдел создан мной с нуля. Пока вы все равны, поэтому руководителем этого бардака, являюсь я, — оппа, а это новость. — Нравится тебе мое присутствие в вашем кабинете или нет, не важно. Я буду полностью контролировать работу подразделения до прохождения испытательного срока, а дальше назначу начальника, с которого стану спрашивать, — а мне становится любопытно: шанс есть у всех? — Только хочу предупредить, новичков останется не больше пятидесяти процентов, такой огромный штат, который есть сейчас, мне не нужн, — развернувшись, он выходит из подъемника. А я, мысленно стукнув себя по голове тапком, следую за ним.

Намек понят, уважаемый антикризисный менеджер, уверена, с моим послужным списком проступков, вы давно вычеркнули меня из перечня кандидатов на постоянное место службы. И поэтому вы так спокойно вместо того, чтобы по горло грузить меня работой, тащите в медпункт.

— Чего приуныла, боишься? — перебив поток моих дум, интересуется мужчина у кабинета врача. А я, не уловив ход его мыслей, отрицательно качаю головой.

— Чего переживать, я и так в курсе, что у меня с глазом, — а у самой обида и разочарование серым дымом щиплется в груди. — Вы теряете свое драгоценное время, возясь со мной, — назло перехожу с ним на официальный тон, чтобы сильней задеть. — У вас наверняка работы много, идите, я сама справлюсь, — выдаю раздраженно. Как говорится, настоящая женщина: сама придумала, сама обиделась, сама поругалась.

— Нет уж, я сначала проконтролирую, чтобы тебя нормально осмотрели, — он не ведется на мои выпады, наоборот, реагирует очень спокойно и сдержано. — А потом доведу до кабинета, чтобы по дороге ты не нашла себе новых приключений,

— пару раз постучав кулаком в дверь и не дождавшись ответа, он дергает ручку, которая тут же ему подается, и пропускает меня вперед.

— Не волнуйся, я больше не буду других отвлекать. Тебя же это волнует, — ворчу я, не могу остановиться. А параллельно осматриваю небольшое светлое помещение с кушеткой, простым деревянным столом и парочкой стульев.

Нас встречает немолодой мужчина в белом халате, расставляющий медикаменты в шкафу. Послушав нашу перепалку и по — доброму улыбнувшись, он вставляет свои пять копеек:

— Молодожены что ли? Поссорились? — он указывает нам на сидение. — Ничего, значит, будет бурное примирение, — хитро подмигивает Роберту, а я всплескиваю руками. Они что все сговорились?

Вот объясните мне, пожалуйста, откуда у постороннего человека такие выводы. У нас на пальцах надеты обручальные кольца? Или мы за руки держимся, и как завороженные друг другу в глаза смотрим? Или, может, мурчим как мартовские кошары на пригорке, нет? Тогда с чего он это взял? Блин, ну почему меня сегодня все злит?! А вслух выдаю:

— Мы даже не встречаемся, — плюхнувшись на сидение, скрещиваю перед собой руки. А Роберт спокойно опускается на соседний стул.

— Не обращайте внимания, она сегодня не в духе, — вредный Суслик, не замечая фырканья, начинает обсуждать меня с врачом. — У нее отек и синяк под глазом, а внутри сосуды полопались, думаю, лучше капли назначить, — выражение лица доктора уловимо меняется, становится серьезным и осуждающим. Но он не озвучивает свои мысли, только глядя на Роберта, укоризненно цокает языком.

— Это не он, — выдаю я, садясь удобнее, а сумку ставлю на колени. Потому что я за справедливость. — А тот, кто это сделал, уже поплатился за свою выходку, — гордо приосанившись, вспоминаю, распластавшуюся в грязи Костину тушку. — И повторюсь, мы не вместе, просто он очень заботливый начальник моего отдела, — кошусь на вредного Суслика, который закинув ногу на ногу, сдержанно выслушивает мою тираду.