Игрушка для босса. Трилогия

Глава 19. Кому-то сказка, а мне развязка…

На улице свежо, хотя слегка тянет гарью. В столице никогда не бывает спокойно, то тут, то там что-то горит. От летящих мимо машин и зазывно мигающих витрин магазинов светло и празднично. А Роб, выровнявшись и улыбнувшись, распахивает передо мной заднюю дверь автомобиля, в которую я ныряю, а он за мной. Ну разве есть повод для огорчений?

В салоне жарко, наверное, транспорт был подан заранее. Я, расстегнув замок пуховика, откладываю сумку в сторону. А Роберт, без лишних слов притянув меня к себе и устроив на своей груди, утыкается носом в волосы.

— Мась, я больше не буду так надолго задерживаться, обещаю, — машина плавно трогается, направляясь в противоположную сторону от основной дороги. А я, приподняв на него глаза, жду продолжения. Пусть, пусть оправдывается, мне это нравится. — Просто сегодня меня все выбесили, вот я и разошелся, — и тут же, не желая больше объясняться, меняет тему. — Я заказал тебе салат с раками и осетрину с овощами. Тут совсем рядом, дворами десять минут и на месте, — мурчит он, а я от удовольствия, что он так близко, прикрываю глаза. Я не видела его меньше часа, но соскучилась так, что самой не верится.

Ой, девочки, кажется, моя оборона скоро даст трещину. Когда он рядом, весь такой внимательно-заботливый, ласково-милый, мне так хорошо, что я растекаюсь розовой лужицей. А еще я заметила в нем очень необычное качество: он умеет роль начальника-диктатора оставлять на работе, а в неформальной обстановке быть совсем другим. Никогда ранее не встречала подобных мужчин, поэтому он для меня как диковинный экземпляр из музея: красивый, умный, внимательный и загадочный.

Да что ж такое, сколько можно им восхищаться? — ворчит мой внутренний голос. — Вспомни! Еще час назад он гонял тебя по офису как сивку-бурку, заставляя горбатиться до ночи. А ты, между прочим, сегодня перенесла сильнейший стресс, — поучающе трясет несуществующим пальцем. — Мог бы пожалеть, по головке погладить и успокоительным чаем с вкусностями напоить. Но нет, предпочел отэксплуатировать по полной. Что, забыла уже? Эх, девичья память! — плюнув на меня и махнув рукой, прихрамывая на обе ноги, расстроенно удаляется.

А я чувствую на губах горячее дыхание моего невыносимого Суслика, плавно переходящее в долгий, глубокий поцелуй, и сама льну к нему плотнее. Обняв его за шею, с удовольствием пропускаю сквозь пальцы густые русые волосы. А вдогонку удаляющемуся внутреннему голосу истерично ору: хватит ворчать, противный, вот видишь, он меня пожалел. Так что нечего тут фыркать!

Девочки, он целуется так, что я забываю обо всем. О маньяке, о синяках и ушибленной ноге. О водителе, который изредка, да бросает быстрый взгляд в зеркало заднего вида и загадочно улыбается. О законной девушке Роберта, которая вот уже пять долгих лет ждет, когда он соизволит позвать ее замуж. О чокнутой Наталье, готовой спустить меня с лестницы за то, что я перешла ей дорогу. О наших общих друзьях, которые вряд ли оценят несерьезность наших отношений. Все стирает память, когда его губы накрывают мои.

Машина плавно притормаживает на стоянке рядом с невысоким трехэтажным зданием, по виду напоминающим особняк, а мы неохотно отстраняемся друг от друга. Роб вкусно чмокнув меня в губы, в нос, а потом в висок, отпускает, позволяя выбраться наружу. А я, разморенная от его ласк, еще пару секунд прихожу в себя и только после этого, забрав сумку и накинув на голову капюшон, выхожу. И тут же удивленно вздергиваю брови.

Что это?

Я стою напротив мини-гостиницы, приветливо подмигивающей мне вывеской «Открыто». По левую руку компания лиц кавказской национальности в облаке сигаретного дыма, громко обсуждающая чью-то недавно приобретенную за копейки тачку. За углом, мы стоим так, что этот ракурс мне хорошо виден, обжимается и страстно целуется любопытная парочка: он высокий, лысый, зубастый, она маленькая как грибок, тонкая и без верхней одежды. Через дорогу сосредоточилась стая голодных бродячих собак, которая, щелкая челюстями, надеется сегодня плотно поужинать. А Роберт, как ни в чем не бывало, забрав из багажника свою сумку и ноутбук, протягивает мне руку и ведет за собой внутрь этой странной «избушки на курьих ножках».

Куда он меня привез?

Внутри все простенько и безвкусно: крашеные в зеленый цвет, как в общественном туалете, стены; несколько повидавших лучшие времена кожаных темно-коричневых диванов; и обшарпанный, больше похожий на высокий стол ресепшен. Гостей встречает полная дама в возрасте, в растянутом сливовом вязаном сарафане и с дохлым хвостиком на затылке.

Мамочки! И я сегодня буду ночевать в этом месте?! Ужасаюсь про себя. Я конечно непритязательная, в родительском доме евроремонта не было, не то, что у Маргоши. И в квартире, где мы жили с Костей, тоже было все довольно скромно. Но, несмотря на это обитель Роберта повергает меня в шок. Неужто ему так мало платят, что он снимает номер в этом жутком месте? Не верю!

Роберт, лишь кивнув в знак приветствия отельной нимфе, которая завидя его чуть в реверансе не села, ведет меня по коридору вперед. Преодолев небольшое полутемное здание насквозь, он распахивает заднюю дверь, и мы оказываемся совсем в другой реальности. Ничего себе!

Перед нами симпатичная, выложенная плиткой дорожка, ведущая к высокому каменному с коваными вставками забору. А за ним высится современный трехэтажный особняк с ухоженной территорией и чудесными уютными балкончиками.

Честное слово, я ничего не понимаю, но это место мне нравится куда больше предыдущего. Да что происходит?

— То, что ты видела, просто для отвода глаз, — словно поняв мой немой вопрос, объясняет Роберт. Расстегнув сумку, выуживает из ее недр связку ключей и прикладывает магнит к замку. — Хозяин нашей фармацевтической компании владеет сетью гостиниц, но мутит с налогами. Поэтому вот так, — открыв передо мной дверь, пропускает вперед. А я поражаюсь контрасту.

Территория охраняемая, повсюду камеры. Даже сейчас в промозглую весеннюю ночь, когда с неба бесконечно падает все, что только можно, вокруг очень чисто и ухоженно. Игривые фонари мягко освещают пространство. И даже есть чудесная застекленная беседка.

— Это гостиница? — переспрашиваю я, осматриваясь. — Ты тут живешь? — конечно, глупый вопрос, понятное дело, что если он привез меня сюда, значит, это его дом. Но, думаю, все же стоит уточнить, а вдруг это очередная матрешка, и мы снова, пройдя особняк насквозь, выйдем например к многоэтажке у Москвы реки.

— Ага, компания оплачивает мне номер. Очень удобно, — набрав код на замке, открывает дверь. — Не надо задумываться о бытовых вещах. Жилье каждый день убирают, одежду отвозят в химчистку. Завтрак приносят к семи утра. Вечером можно заказать ужин. В общем, для холостого мужика постоянно занятого на работе, самое то, — ведет меня внутрь.

Нас встречает высокая ухоженная женщина на вид лет сорока в классическом сером костюме и с зачесанными в элегантный пучок волосами. Вежливо поздоровавшись, сообщает, что ужин будет подан через пятнадцать минут, и тут же, чтобы не мешать, исчезает за высокой стойкой ресепшен. А мы по лестнице поднимаемся на третий этаж, где Роберт, отперев ключами одну из трех дверей, расположенных здесь, приглашает познакомиться с его жилищем.

— Проходи, — как только я делаю шаг вперед, в коридоре зажигается свет и теперь можно рассмотреть где и как обитают заморские Суслики.

Номер состоит из двух комнат. В коридоре встроенный зеркальный шкаф, а дальше одна дверь ведет в рабочий кабинет, где стоит массивный стол и кожаное кресло руководителя, что еще мне не видно. А другая, в коричнево-желтую спальню с огромной двуспальной кроватью, телевизором, висящим на стене, и парочкой светлых уютный кресел, окруживших небольшой стеклянный столик. Очень красиво!

Я снимаю свой пуховик и отдаю его хозяину дома, разувшись, прохожу вперед, осматриваясь. А Роберт, повесив нашу одежду в шкаф, удивляется:

— Почему ты в другой одежде? Где твоя? — обняв сзади за талию и прижав к своей теплой груди, целует в шею. — Что случилось? — убрав мои волосы на другое плечо, мягко касается губами.

Я в полной растерянности, потому что не знаю, что ответить, еще не придумала. Не ожидала, что он так быстро заметит мое переодевание. Опять я недооценила своего глазастого Суслика.

Молчу как партизан, а что еще делать? Навскидку очень сложно сочинить достойное оправдание, особенно когда тебя сладко ласкают, а порой еще игриво покусывают.

Прикрываю от удовольствия глаза и, обняв ладонями его руки, расслабляюсь. Авось он увлечется своим занятием и временно забудет о каверзном вопросе. А я выиграю время на то, чтобы придумать хорошую отмазку.

— Мась, ты опять попала в переделку? — снова он за свое, а я-то надеялась… — Ты так на мою маму похожа, — усмехнувшись, паровозиком ведет меня в спальню. А я удивленно распахиваю глаза, ничего себе новость! — Она тоже умеет на ровном месте огрести проблем? Но никогда не жалуется и не унывает… — а я, перевернувшись к нему лицом, перебиваю:

— Как к этому относится твой папа? — не знаю, я задала корректный вопрос. Вдруг его родители в разводе? Но что поделать, слово вылетело, как говорится, не поймаешь.

— Как, как, обожает ее, разве может быть по-другому? — Роберт, опустившись в кресло, устраивает меня на своих коленях. — Она в нашей семье ясное солнышко. В ней столько позитива, что она заражает им всех, — снова целует меня в шею. Языком касается мочки уха, теребит ее, а у меня внизу живота бьет током.

Ох, и доиграемся мы так!

— Значит ты в семье любимчик? — поддеваю моего Суслика, жмурясь от кайфа. А он, пожав плечами, не отрицает.

— Не знаю. Но я вроде никогда не был обделен родительским вниманием, — мне так нравится наш откровенный разговор. Очень хочется узнать о нем побольше.

— А у тебя есть родные братья или сестры? — пока он расслаблен и откровенничает, надо ловить момент, поэтому в голове выстраиваю вереницу интересующих меня вопросов, чтобы их задать.

— Угу, — куснув меня за краешек уха, на что я начинаю хихикать, делится, — старшая сестра живет в Америке, у нее четырехлетние двойняшки. У родителей дом в Уэллинборо, это примерно час езды от столицы. Я обитаю на юго-западе Лондона, боро (район) Уондсуэрт. Мне оттуда до работы недалеко. Кстати, — устроив меня поудобнее на своих коленях, с прищуром заглядывает в глаза, — как ты относишься к тому, чтобы жить в другой стране? Ты бы смогла покинуть Россию? — я зависаю на пару секунд от услышанного вопроса. Интересно к чему он ведет?

Хотя, какой смысла раздувать из мухи слона, может ему чисто гипотетически любопытно. Поэтому задумчиво почесав лоб, спокойно размышляю:

— Не знаю, у меня пожилые родители в Воронеже. И хотя я их нечасто вижу, все равно бросить и укатить в другую страну, наверное, не смогу. Вдруг понадобится срочная помощь, а я так далеко, — хмурясь, размышляю, что завтра надо набрать маме, потому что я закрутилась и не звонила ей целую неделю. А в дверь раздается стук.

От неожиданности дернувшись, я пытаюсь подняться на ноги. Как перевернутая на спину букашка быстро гребу лапами, но только все бесполезно. Роберт, обняв меня за талию, не дает вылезти из кресла.