Игрушка для босса. Трилогия

Подождите, подождите! Угрозы, угрозами, а что это сейчас было? Замираю я, обдумывая полученную информацию. Как к личной жизни Анжелики относится Алина? Это ее дочь?

И туг меня как от удара молнии осеняет! Вот это номер, а король-то голый! Неужто Анжелика лесбиянка и тщательно скрывает ото всех этот факт? Ничего себе новость! Вот зачем ей нужен был Роберт, вот почему она пять лет держала его как ширму. Капец!

Бросив любопытный взгляд на своего мужчину в целях получения подтверждения догадки, улыбаюсь про себя. Это значит, что Роб никогда не гулял от своей невесты, потому что Анжелика ему никто. И то, что он за мной ухаживал, похоже, было абсолютно искреннее. Юху, да я везунчик! А Роб, не ведясь на ее запугивания, поучает:

— Хватит искать оправдания, выкручиваться, врать, пора взрослеть и нести ответственность за свой выбор… — но она, слегка поуспокоившись и сменив тон на более мирный, упрекает:

— Роберт, как коротка твоя память. Ты же говорил, что не собираешься жениться, хочешь, как ветер странствовать по миру, занимаясь только работой. Я думала, ты не подведешь меня, поддержишь. А ты… — махнув рукой, с разочарованным видом отворачивается к окну. — Все вы мужчины одинаковые! Нельзя на вас положиться! — откинув назад прядь темных волос, тянется за пачкой сигарет, лежащей на столике. А я, дернув Роба за ладонь, тихо интересуюсь:

— Может мне стоит оставить вас наедине, и так я услышала больше чем надо? — но он, отрицательно качнув головой и нагнувшись ко мне поближе, не соглашается:

— Ты хотела знать, что у меня с Анжеликой? Так смотри и слушай, чтобы потом не было недомолвок, — а ей уже громче отвечает:

— Это было пять лет тому назад, сейчас перед тобой взрослый мужик у которого сменились приоритеты. И кроме этого появилась женщина, которая очень дорога. Так что давай во имя нашей былой дружбы мирно разойдемся… — но она, перебив, настаивает:

— Только после того, как получу свой пакет акций! Роб, ты же не бросишь меня сейчас, когда я так близка к цели? — подавшись к нему навстречу, упрашивает: — Еще месяц или два, а потом я соглашусь на расставание, — а мой Суслик начинает заметно раздражаться. Видимо она его не на шутку достала.

— Завтра я буду на приеме твоего отца, и там мы объявим о том, что расходимся! — цедит он сквозь зубы, но тут же, справившись с нахлынувшим гневом, продолжает спокойнее. — Что ты боишься, Анж? Для того чтобы получить акции, я тебе не нужен. Достаточно того, чтобы твой отец не узнал об Алине. И потом, ты можешь слезно пожаловаться ему, что у тебя разбито сердце, и ты в ближайшее время не готова встречаться с мужчинами. Тем самым ты только выиграешь. В чем проблема? Взгляды твоей консервативной семьи никак не будут осквернены, а ты получишь право на свободу, — объясняет он, а на лице Анжелики появляется задумчивое выражение. Она, немигающим взглядом уставившись сквозь пространство и размышляя над словами Роба, молчит.

— Хорошо, я подумаю об этом до завтра, — наконец-то отмерев, соглашается она. Глянув на наручные часы, поднимается с кресла. — Мы еще обсудим подробности, — забрав свою сумку и полушубок, направляется к двери. — Но последнее слово за мной, — бросает на прощание и уходит.

Я слежу за тем, как Роберт, проводив бывшую подругу взглядом и пробороздив пальцами взъерошенные волосы, опускается на свободное кресло. Улыбнувшись мне лишь краешками губ, подпирает щеку, покрытую легкой темной щетиной, рукой и прищуривается.

— Ну-с, задавай свои вопросы. Я же вижу, что тебе не терпится, — подбадривает меня. А я не могу отвести от него глаз, какой же он потрясающий.

Удивительный мужчина попался мне на пути и, наверное, я уже не смогу его отпустить. Но мне все равно страшно. А вдруг у нас ничего не получится? А вдруг он со мной поиграет и бросит? Мне не верится, что такой умный, зрелый, красивый, уверенный в себе, сильный мужчина, готов быть с простой девушкой, которая к тому же вечно влипает в приключения. Чем я заслужила это счастье?

Запутавшись в своих мыслях, я не знаю с чего начать, хотя, кажется, что вопросов в голове уйма. Поерзав на кресле и посильнее закутавшись в одеяле, выдаю первое и самое неподходящее из того, что приходит на ум.

— Мы опоздали на работу? Сколько времени? — ищу глазами источник информации, а Роберт, хмыкнув, откидывается на спинку кресла. Усмехнувшись, дразнит:

— Это все, что тебя интересует? Значит, я отделался малой кровью и никакого допроса с пристрастием? Отлично! — потянувшись, зевает. — Идеальная женщина, сам себе завидую, — прищурившись, манит меня к себе пальцем. А я смотрю на него, и улыбка ползет по губам. Нет, так не пойдет, я хочу все знать!

Завернувшись в одеяло как гусеница, иду на зов. Как там звучит английская пословица? «Любопытство кошку сгубило, но удовлетворив его, она воскресла». Это точно про меня. А Роберт, сграбастав меня к себе на колени и чмокнув нос, в щеку, губы, интересуется:

— Анж тебя сильно напугала? Что она успела наговорить, пока я спал? Много скелетов вынула на белый свет из плотно закрытого шкафа моего прошлого или не успела от души потрясти грязным бельем? — шепчет, нежно покусывая кожу на шее.

Ну и как прикажете в таком состоянии вести серьезную беседу? Мысли, разомлев, наотрез отказываются собираться в кучу, а мне хочется помурлыкать вслух от кайфа, разливающегося по венам. Все, что удается, это пожать плечами и на выдохе попросить:

— Расскажи, как так получилось, что вы с Анжеликой стали фиктивно встречаться? — пусть он сам поведает мне все, что посчитает нужным, потому что главное я уже знаю. А Роберт, одарив меня долгим, глубоким, сладким поцелуем, соглашается на откровенность.

— С чего бы начать, — запустив руки под одеяло, а потом, нагло забравшись мне под майку, приятно поглаживает спину и бедра, а я и не сопротивляюсь. Зачем? Это же чистое удовольствие. — Был я когда-то юным, амбициозным и честолюбивым студентом, — начинает он, словно сказку рассказывает. — Думал, что мне по плечу горы свернуть, а точнее сказать: вывести на чистую воду парочку акционеров, нагло обворовывающих крупную компанию, — видимо окунувшись в прошлое, он замолкает, но ненадолго, всего на пару секунд. — Это была моя первая работа по профессии, я взялся за дело с особым пылом и рвением. Влез туда, куда не надо. И, в конце концов, меня обвинили в растрате большой суммы денег. Как-то так, — хмурится, вспоминая. — Нужных связей у меня тогда не было, поэтому мне светил немалый срок, — а я оплетаю руками его шею и целую в щеку.

Вот уроды! Как они посмели обвинить моего справедливого Суслика. Этого святого человека! Безобразие! А он продолжает:

— Но помощь пришла неожиданно и оттуда, откуда я не предполагал. С Анжеликой мы познакомились на курсах экстремального вождения. Она в отличие от многих девушек машиной управляла не хуже мужика, любила скорость, неплохо разбиралась в движке. Слово за слово, вечеринка за вечеринкой в кампусе, совместные ночные гонки, и я потихоньку начал ей увлекаться. Даже ухаживать пытался, пока однажды на дискотеке не застукал ее целующейся с нашей лаборанткой. Так мое сердце было разбито, а я, пообещав, что сохраню ее тайну, просто отдалился, — отпив воды из стеклянного стакана, стоящего на столе, делает наигранно несчастный вид. Я же, не ведясь на его спектакль и потрепав густую шевелюру, молча жду продолжения.

— Так вот, когда я попал в переделку, она внезапно объявилась и предложила сделку, которая заключалась в том, что она вытащит меня из тюрьмы, а я сыграю роль ее жениха на приеме у родителей. Семейка у нее оказалась очень богатой и влиятельной, но в то же время консервативных взглядов. Если бы предки узнали о ее нетрадиционной ориентации, то могли попросту отказаться от дочери, вычеркнув ее из семейного реестра и лишив средств к существованию, — а я, насупившись, не могу понять, как так можно поступить с родным человеком. Она же не виновата, что родилась другой. — Так и понеслось, один раз, другой, третий она все просила и просила, а мне было все равно. Ее родственники относились ко мне довольно сдержано и холодно, так сказать я птица не их полета, а потом мне надоело. Вот тут мы и начали цапаться, — снова делает глоток воды и кривится. — Мась, надо завтрак заказать, а то у меня уже желудок к позвоночнику прилип, — тянется за моим мобильником, спящим на столе. — Что ты будешь? — ловко набирает нужный номер. А мне интересно, поэтому не до еды. Нашел время лопать!

— Все равно, — отмахиваюсь я. — А потом что? — пальцами перебирая на затылке его волосы, заглядываю в лицо, а он улыбается.

— Что, что? Потом одна глазастая блондиночка, хорошо прицелившись, запустила мне в лоб свадебным букетом и все, — разводит руки в стороны. А я на месте сидеть не могу. Какая шикарная затронута тема, до безобразия любопытно.

— Что все? — аж дыхание задерживаю в ожидании ответа. А Роб, сделав серьезное лицо, вещает:

— Сбила с пути истинного, окропила липким алкогольным компотом, а потом заявилась ко мне на работу и начала права качать. И как после этого я мог устоять, и не обратить внимания на такой необычный экземпляр женского пола, который в первый же трудовой день весь офис на уши поставил, — издевается он, а я от неловкости голову прячу под одеяло.

Неправда. Все было по-другому.

Чувствую как мужские руки настойчиво пробираются в мое укрытие и начинают щекотать. Как червяк выкручиваюсь и хохочу, когда его ловкие пальцы достигают моих ребер и берутся исполнять там незатейливую гамму. Отбиваюсь и пытаюсь выбраться из захвата, только кто ж меня отпустит, когда так весело мучить добычу.

— А-а-а-а, помогите, спасите! — верещу я, скатываясь вместе с одеялом на пол вниз головой. — Так не честно! — Роб же, поймав меня за руки, тянет на себя. Чтобы гусеница, ловко выбравшись из цепких лап паука, не уползла в закат. — Так не честно!

Раз, и я как наездница сижу к нему лицом. Два, глаза в глаза, а все остальное становится не важным, только я и он. Три, и мы как завороженные тянемся навстречу друг к другу за поцелуем, который давно заслужили и желаем.

Хватит игр и сомнений. Хватит отговорок и страха. Я очень хочу быть с ним. И теперь могу в этом открыто признаться. Он мой и точка.

Даже не замечаю, как мы перебираемся на постель. Вещи слетают, словно птицы, давая свободу телам. Руки, губы, ласки, все как в тумане. Нас захватывает страсть, от которой кружится голова, а сердце заходится в сумасшедшем ритме. Непередаваемо и ни с чем несравнимо.

— Мась, я очень тебя люблю, — слышу шепот прямо в губы, когда он, на секунды разорвав поцелуй, дает мне сделать глоток кислорода. А я перестаю дышать, замирая.

Неужто он это сказал?!

— Увидел на свадьбе и пропал. Потерял голову как мальчишка, но не хотел себе в этом признаваться, — нависает надо мной, смотря прямо в глаза. Дышит быстро и прерывисто. — Думал, ты такая же, как другие женщины, те, что встречались мне на пути. Но ты иная… Моя! — снова сладко целует, все сильнее затягивая в водоворот страсти. — Светлая, чистая, искренняя, родная. Моя маленькая задорная неунывающая Стрекоза, украшающая своей улыбкой мир. Моя яркая вспышка, моя бескрайняя вселенная. Люблю тебя безмерно и безгранично. Так сильно, как, наверное, нельзя любить. До боли, до умопомрачения, до безумия, — а у меня на глазах от счастья слезы наворачиваются, и сердце заходится в бешеном ритме. Никто и никогда так глубоко не проникал мне в души и кроме него не сможет.