Игрушка для босса. Трилогия

Глава 18. Боевая кун-фу Панда

Веренице посетителей, жаждущей пообщаться с начальником, нет конца и края. На часах уже девять, а они все тянутся. Я два раза пыталась отпроситься у Роберта домой, но он уперся рогом, не сдвинешь. Но и я с наступлением темноты стала испытывать какую — то болезненную тревогу, видимо, встреча с маньяком даром не прошла. Поэтому не решилась уйти одна.

Думаете, все то время, пока он строил и равнял подчиненных, я просто скиталась по офису, пила кофе и балду гоняла? Как бы не так, и только не с вредным Сусликом, который не упустил возможности завалить меня заданиями по самое не балуй. Поэтому я сегодня отпахала не только то время, на которое опоздала, но и с запасом вперед.

— Так, все, я пришла ставить ультиматум, — когда очередной просящий покидает кабинет Роберта, я, опершись руками на его стол, возмущаюсь: — либо мы идем есть, либо я откушу тебе ухо.

И пока он не задал уточняющий вопрос: почему именно эту часть тела, поясняю:

— Потому что оно хрустящее и теплое — а это то, что мне сейчас нужно, — смотрю, на лице босса исчезло сосредоточенное выражение, а он, откинувшись на спинку кресла и потянувшись, даже выдавливает подобие улыбки. Глянув на часы, а потом на монитор компьютера, соглашается:

— Да, пора валить отсюда, а то они с меня не слезут, — поднявшись и прихватив свой пиджак, топает ко мне. — Устала? — приобняв меня одной рукой за талию, чмокает в губы. — Прости, я еще не привык к тому, что ты есть у меня. Надо, наверное, пересмотреть график. Что заказать на ужин? — смотрит на меня с такой теплотой в глазах, что я таю. Не могу, да и не хочу отказывать себе в удовольствие прильнуть к сильному надежному мужчине и подпитаться от него невероятной энергетикой, которую он излучает.

— Омаров, крабов, королевских креветок с трюфелями, — издеваюсь я. А что, он сам спросил, а я голодная! — Да, еще хочу суп из осетрины и черную икру, — причмокнув губами, понимаю, что если сейчас же не заткнусь, то изо рта слюна капнет.

— Согласен на морепродукты. Сейчас все организую, — без грамма сомнения набирает на телефоне номер, а в дверь снова раздается стук.

— Роберт, можно? — опять эта Наталья. Неужто она все это время торчала на работе, надеясь, что Роберт пошлет меня домой и у нее появится шанс завладеть его вниманием. Облом, дорогая, сегодня не твой день.

А Роберт, обернувшись к ней и отпустив меня, снова становится серьезным. Не дав ей рта раскрыть, строго заявляет:

— Наталья Петровна, по поводу счетов я вам все сказал и мое решение не изменится. Если у вас другой вопрос, то зайдите завтра после десяти или отправьте сообщение мне на почту, я посмотрю, — взглядом выпроваживает ее за дверь.

Так, если мы задержимся еще на пять минут, размышляю я, то придется тут ночевать. Надо бежать, решаю взять инициативу на себя. А то так и с голоду сдохнуть можно.

— Роберт, я пойду, заберу верхнюю одежду из своего кабинета. Жду тебя внизу, — может он так побыстрее отделается от посетителей, и мы уедем. Прихватив сумку, протискиваюсь между дверью и злой Натальей, которая до сих пор здесь. А начальник провожает меня недовольным взглядом.

Ну и пусть злится, мне — то что. Чтобы не хмуриться, надо есть как минимум три раза в день, и домой уходить вовремя, вот мой рецепт хорошего настроения. А от работы кони дохнут.

Мне совсем не хочется ехать на лифте, потому что от постоянного сидения за столом уже копчик болит. Поэтому неспешно спускаюсь по лестнице на несколько пролетов вниз, по пути размышляя: как договориться с упрямым Робертом, чтобы он отвез меня домой. Конечно, мне любопытно посмотреть, где и как в природе обитают вредные Суслики. Но оставаться у него с ночевкой — точно не вариант. Вдруг я не удержусь и нападу на спящего беззащитного начальника. Вот он обрадуется!

За моей спиной раздается быстрый стук каблуков, но я настолько поглощена своими забавными мыслями, что не обращаю на него внимания. Интересно, он спит в полосатой хлопковой пижаме и в белом конусообразном чепчике с кисточкой на конце, как истинный джентльмен? Или, может, вообще голышом? Мое чумовое воображение тут же подкидывает образ мистера Вина в труселях — парашютах, натянутых по самую грудь, и в одном спущенном черном носке. Вот умор! И тут я ощущаю такой сильный удар по голове, что перед глазами начинают как в «Том и Джерри» птички мелькать и петь.

— Ах ты, сука крашенная! — орет разъяренная коллега, которая пять минут назад пожирала взглядом моего уставшего Суслика. А я про себя возмущаюсь: почему крашенная, у меня от природы густы светлые волосы, разве это по корням не видно. — Какого хрена ты к нему лезешь, совсем обнаглела?! Посмотри на себя, жирная страусиха, да тебя только без грима в фильмах ужасов снимать. Где он, а где ты да! — схватив меня за хвост, начинает мотать в разные стороны.

А я в легком шоке, потому что не ожидала, что враг внезапно нападения с тыла. Вот это у меня вечерок!

— Пусти! — требую я, чувствуя себя собакой на поводке у пьяной хозяйки. Из глаз искры летят от боли и каблуки от хаотичного болтания подгибаются. А в голове так в тему детская песня крутится, завывая: «Взмывая выше ели, не ведая преград, крылатые качели летят, летят, летят!» Прямо как я сейчас.

Только это не дело, чтобы какая-то сухая ставрида, меня на кулак наматывала. У нее не та весовая категория, чтобы со мной справиться. Поэтому, ловко извернувшись, в ответ вцепляюсь ей в ухоженную каштановую шевелюру и с не меньшим остервенением, чем она мне, начинаю драть волосы. Главное по ступеням не скатиться, а остальное ерунда!

В последнее время столько произошло разных событий, столько накопилось отрицательных эмоций, которые просто необходимо выплеснуть, что маленькая заварушка — это самое то. Так что я абсолютно не расстроена, даже наоборот — очень заведена.

— А-а-а-а! — громко завывает моя соперница, пытаясь вырваться, но при этом, не отпуская меня. — Отвали от меня, свиная туша, а то хуже будет! — она старается подставить мне подножку, и это при том, что мы обе на высоких каблуках, да еще посередине довольно крутой лестницы. И ладно я в штанах, а она-то в юбке.

О чем она только думает? Совсем от любви мозг потек?!

— Чтобы я больше тебя рядом с ним не видела! — угрожающе шипит она, на этот раз, силясь повалить меня на спину, но не тут-то было, я ловко ухожу от маневра, отступив на пару ступеней назад. — А то знаешь, что я с тобой, вонючая буженина, сделаю?! На фарш порублю и на котлеты пущу! — мычит она, краснея от усердия, а меня, наоборот, от смеха плющит.

И где она понабралась этих сочных эпитетов?! Аккуратно со словами, детка, я голодная, как зверь, могу ненароком что-нибудь откусить! Например, нос или кусок щеки.

— Во-первых, хватит обзываться, — парирую я, перехватывая ее руку, летящую мне в лицо. — Тебе сколько лет, чтобы так разговаривать? — скинув на пол сумку, хватаю ее за грудки. — С чего ты решила делить шкуру неубитого Суслика, по-моему, он, волен сам выбирать, с кем быть… — не досмотрев, получаю солидный шлепок ладонью по затылку и тут же отвешиваю заразе поджопник.

— Что за Суслик? — вскрикнув от нежданной обороны, но, не отступив, кряхтит она, стараясь каблуком попасть мне по ступне. А я как кузнечик прыгаю то на одной, то на другой ноге, не поддаваясь. — Я привыкла добиваться того, чего хочу. А его я хочу. Так что вали с моей дороги, если жизнь дорога, — нагло щипнув меня за бок, толкается. А я, уцепившись ладонью за перила, отбрыкиваюсь от нее, — или хлебнешь по полной!

И тут она, споткнувшись о мою сумку и подвернув ногу, с круглыми от ужаса глазами валится назад. Быстро гребя конечностями, как очумевший краб, чтобы удержать равновесие, летит спиной на ступени и душераздирающе визжит.

Ну вот, доигралась, идиотка, сейчас сама пострадает!

Хорошо, что у меня отличная реакция, а то бы эта ведьма поплатилась за свое нападение прямо здесь. Двумя руками хватаю ее за лацканы зеленого пиджака и тяну на себя, не позволяя рухнуть на лопатки. Но только маневр удается не совсем так, как мне хотелось бы.

Я, не удержавшись на ногах, валюсь на свою сумку, лежащую на ступенях, поскальзываюсь на ней, а эта путеводная звезда накрывает меня сверху. И так кривым сэндвичем мы, визжа и охая, кувырком несемся вниз по лестнице. Правда мне везет больше, потому что я, в какой момент поменявшись с коллегой местами, основную часть пути, как Суворов на борзом скакуне еду верхом на Наталье и от души ору благим матом.

Сегодня пиздец, а не день!

В конце лестницы наша импровизированная конструкция разваливается на части. Она, размазавшись по поверхности, постанывает. А я кое-кая скатившись с нее, на четвереньках отползаю к стене и оглядываю место сражения.

На Наталье черная юбка-карандаш порвана до самых трусов, капроновые колготы поехали во всех направления, а на пиджаке отсутствует рукав. А у меня на коленях два дырявых озера, вырез на кофте до самого пупа и нет одной туфли. Вот это я сегодня сходила на работу!

— Эй, Наталья Батьковна, ты там жива? Вызвать скорую? — хрипло прокаркав, а потом откашлявшись, интересуюсь я, пока она обиженно сопя, что-то бурчит себе под нос.

Пошарив по ступеням взглядом, нахожу части своей обуви: каблук как стойкий оловянный солдатик высится на середине пути, а черная кожаная лодочка валяется в самом конце. Вот еще одна грустная история любви, где двум трепетным сердцам больше никогда не встретиться, потому что их время внезапно закончилось. Эх!

Вздохнув и попытавшись подняться, слышу, как Наталья, перекатившись на бок, громко выражает свои эмоции преимущественно отборным матом. Вытянув вперед руки и покачиваясь, как ванька-встанька, старается усесться, но постоянно заваливается обратно на спину.

— У тебя что, в голове механизм, отвечающий за человеческую речь, поломался? Хватит сквернословить, достала! — не выдержав, ворчу я, понимая, что при каждом движении моя трикотажная кофточка расходится, и на божий свет появляются два «спелых персика». Если сейчас кто-то из охраны смотрит в монитор, отображающий картинку с камер наблюдения, то, наверно, нет предела его счастья, такие «фрукты» вываливаются на ночь глядя.

— Дура! — мой мыслительный стеб снова прерывает эта террористка-неудачница. — Это тебе так просто с рук не сойдет! — шипит она, пытаясь прикрыть перед обрывками юбки. А я откровенно офигеваю.

Это я, значит, по ее мнению виновата в том, она на меня напала, отколошматила, а потом уронила. Отличная позиция, ничего не скажешь! А главное очень выгодная.

Так, все, хватит с меня! Раз она добра не замечает, то пусть как хочет, так домой в таком виде и добирается. Будет ей наука! Решаю я, тихонько по стеночке поднимаясь на одну ногу, а вторую поджимаю, больно ступать, видимо подвернула. А в это время на нашем этаже распахивается дверь и на пороге появляется еще одно странное действующее лицо: тощая девица с непропорционально коротким туловищем и длинными кривыми ногами, которые прикрывает мизерная расклешенная юбка. Эмоционально всплеснув руками и выкатив глаза, она верещит:

— Наталья Петровна, мамочки! — как страждущий в пустыне, увидев долгожданный источник влаги, кидается к ползущей на заднице начальнице. Присев рядом с ней на корточки, сокрушается: — Да как же так! Да кто ж посмел! Какая дрянь…, - хватается за сердце. А я, закатив глаза, про себя фыркаю: ну вот опять началось.