Игрушка для босса. Трилогия

Глава 24. Маргарита

Идет уже третий месяц, как мы с Антоном разбежались, а я до сих пор не могу прийти в себя. Мысленно постоянно возвращаюсь в тот день, когда я собственноручно все испортила, разрушила и так хрупкие отношения, которые между нами зарождались.

У меня тогда нервы были, как натянутые канаты. Слишком много всего произошло за несколько суток. Я запуталась в себе и своих чувствах, испугалась. Да еще эта гадина ревность подползла незаметно и вцепилась в глотку. Столько подозрений меня терзало, метаний, недоверия. Все как-то разом навалилось.

И зачем я только тогда выпила бокал вина! Хотела немного успокоиться, выдохнуть, заглушить поток сомнений, который не давали мне покоя, а лучшего ничего не пришло в голову. Зря я так поступила — выпустила Фурию на свободу, но какой смысл сокрушаться о том, что прошло, все равно теперь ничего не исправишь.

Хотя, в принципе, не могу сказать, что я оказалась неправа, Антон так и не расторг помолвку, его свадьба уже в эти выходные. Живет себе парень дальше, готовится стать порядочным семьянином и отцом, а я словно в прошлом застыла и ни с места.

— Маргарита, — кто-то касается моего плеча, и я вздрагиваю от неожиданности, — ты что, плачешь? — растерянно смотрю на Ирину, которая, опершись рукой о мой рабочий стол, поправляет очки.

Рассеянно обвожу кабинет взглядом, и подношу ладонь к щеке. И правда, мокрая. Как так? Я ведь просто задумалась. Тогда почему слезы беззвучно текут по лицу? Лезу в сумку за бумажным платком. Да что ж со мной такое?

— Ничего, просто глаза слезятся, зевнула, — отмахиваюсь. Ирина не тот человек, с которым мне бы хотелось обсуждать свои проблемы. Она еще та сплетница, через пару часов весь офис будет в курсе моего разбитого сердца.

— Тебя вызывают к генеральному директору, — фыркает она, разочарованная тем, что не получила порцию душещипательных новостей и цокая тонкими каблучками, отправляется на свое место.

А я, шустро собрав документы, подготовленные для начальства, поднимаюсь с места. Еще раз проверив, все ли взяла и, не обращая внимания на остальных коллег, украдкой поглядывающих в мою сторону, выхожу вон. Снова я в центре внимания! И как меня угораздило прилюдно расплакаться.

Бегу по коридору в нужный кабинет, параллельно поправляя вылезшую из брюк светлую блузку. Хачапури уже как больше двух месяцев отстранен от своих обязанностей, а банк возглавляет его старший родственник.

Такой расклад мне пришелся, как нельзя на руку, я не лишилась работы, ведь о наших отношениях с Хачапури никто в офисе вкурсе не был. Поэтому тружусь на прежнем месте. От Зарины я узнала, что Давида Хачатуровича от тюрьмы свои отмазали, и сейчас он не занимается бизнесом, служит в какой-то государственной конторе.

В приемной Генерального директора передаю файл с документами секретарше, мое присутствие не обязательно, и отправляюсь обратно в свой рабочий кабинет, чтобы погрузиться в цифры и расчеты, отвлечься от гнетущих мыслей о своей неудавшейся личной жизни. Но голова работать не хочет, слишком тяжело на душе, аж подташнивает, причем постоянно.

Нет, Антон не пропал бесследно. Через полторы недели заявился ко мне домой, пытался поговорить, снова наладить отношения. И даже в постель затащил, у нас, по-моему, по-другому не бывает. Но мир длился не долго, он снова начал требовать объяснений по поводу моего «увлечения», настаивал, уговаривал…

А я…что я могла ему ответить? Поведать о своей проблеме. Сознаться, что ворую. Какой в этом смысл, он бы все равно тут же меня бросил. Кому нужна такая неправильная женщина. В общем, никакого будущего у нас все равно быть не могло. Если бы сказала правду, он бы меня послал, и если бы промолчала, то мы все равно поругались и разошлись. Поэтому я выбрала наименьшее из двух зол, сохранила тайну, тем самым обезопасив себя.

Заставляю себя погрузиться в таблицу с расчетами, но, видимо, не судьба мне сегодня хорошенечко поработать, в сумке начинает играть мобильник, и я снова отвлекаюсь.

Наверное, это Анфиска или Настя, ворчу про себя. Грановские вернулись в Москву в начале недели, приехали на свадьбу Антона. Меня аж передергивает от этой мысли, и я кривлюсь. До сих пор не могу поверить, что он женится и между нами все кончено.

Запускаю руку в сумку и вынимаю свой телефон. На дисплее незнакомые цифры, но я все равно отвечаю, потому что Настя могла сменить номер.

— Алло, — бросаю тихо и поднимаясь на ноги. Выхожу из кабинета, чтобы лишние уши рядом не впитывали информацию.

— Здравствуй, Маргарита, — мое сердце летит куда-то вниз, а я застываю на месте. Этот голос я узнаю, где угодно и пусть прошло несчитанное количество лет, все равно я воспринимаю его слишком остро. — Как ты, дочка? — сильный, сухой кашель заставляем собеседника прервать фразу. А я не могу и слова из себя выдавить, звуки застряли где-то в горле. — Я знаю, ты на меня очень обижена, но если у тебя есть немного свободного времени, ты не могла бы меня навестить, — и снова этот жуткий кашель. А я не знаю, что сейчас чувствую, так много всего внутри смешалось, а наружу ничего не идет.

— Я не знаю, — выдыхаю, потому что пауза затянулась. Облокачиваюсь спиной о прохладную стену, которая становится мне опорой. — Я подумаю, — сейчас не готова ему что-то обещать, да и продолжать беседу, слишком остро воспринимаю ситуацию.

— Хорошо, — мужчина не настаивает. — Это мой телефон, звони в любое время, дочка, — сколько лет меня никто так не называл — вечность. Мне так больно от этого слов и так хорошо. — До свидания, Маргарита, надеюсь, что мы скоро с тобой встретимся, — я ничего не отвечаю, поэтому отец кладет трубку.

Еще пару минут я стою на месте, потому что не могу найти силы вернуться в кабинет. Мало мне свадьбы Антона, еще отец, который обо мне тринадцать лет не вспоминал, внезапно объявился. Видимо, небесная канцелярия решила меня добить, наказать за все прегрешения, которые я совершила за свою недлинную жизнь.

— Маргарита, тебя к телефону, — в коридор выглядывает лохматый Костик, — секретарь Азатовны, — подмигивает, — снова с собой на встречу утащит, поешь там до отвала, — он силится меня рассмешить, но я задумчива, как и прежде. Благодарю парня и, отлипнув от стены, возвращаюсь на свое место. После недлинного разговора с начальницей, собираю свои вещи и выхожу вон.

Деловые переговоры пролетают быстро, и к семи вечера я оказываюсь дома. Скоро в гости должна заглянуть Анфиска, она сейчас часто у меня бывает и даже ночует. Парень, с которым она живет, совсем охамел, мало того, что не работает и сидит у нее на шее, так еще пить начал и дружков водить. Думаю, Анфиска скоро созреет и бросит этого дармоеда. Я, если честно, на это очень надеюсь, нельзя же так себя не любить.

Скидываю одежду и отправляюсь в душ, чтобы смыть с себя сегодняшней день. Белка радостно скачет по квартире, кушая принесенную мной личинку, это ее любимое лакомство. Эта мелкая безобразница днем опять влезла в ящик с нижним бельем и раскидала его по квартире. Но я уже не обращаю на ее выходки внимания, давно махнула рукой.

После водных процедур в банном халате выхожу в комнату, как раз в тот момент, когда в дверь раздается звонок. Румяная Анфиска в песочном кашемировом пальто и светлом берете, с пластиковой коробкой полной суши, впархивает в мою квартиру. Еда, принесенная подругой, очень кстати, у меня в холодильнике мышь повесилась, все никак до магазина не дойду.

— Я сегодня с Настей встречалась, — трещит Фиска, раздеваясь. — Она совсем не изменилась, все такая же заводная и юморная, — проходит в кухню и ставит презент на стол, а я набираю чайник, чтобы заварить чай. — Поедим? Я сегодня не обедала, — она лезет в шкафчик за приборами и тарелками, а я положительно киваю в ответ, тоже голодная, как зверь.

— Она мне звонила пару дней назад, но в будни я занята, неизвестно, во сколько после работы освобожусь. Моя Азатовна вечно на встречах, поэтому договорились, что увидимся в воскресенье, после свадьбы Антона. В этот момент Анфиска раскрывает коробку с сушами, а мне в нос влетает резкий запах рыбы. Желудок делает кульбит, и я осознаю, что меня сейчас стошнит прямо на пол.

Зажимаю рот рукой, и как молодая антилопа несусь в туалет, лишь успеваю наклониться, как меня вырывает прямо в раковину, а потом еще раз. Да что ж за день то такой, меня всю трясет. Во рту горечь, а нос щиплет.

— Маргарита, сколько раз говорила, купи тест, а ты все отмахиваешься, — жужжит назойливым комаром над ухом Анфиска, придерживая мои волосы. — Тебя уже не в первый раз тошнит и это не нормально, — помогает усесться на крышку унитаза и подает полотенце, чтобы обтереть лицо после умывания.

— С какого перепугу. — возмущаюсь я, — у меня никого нет, а залет от святого духа только в сказках бывает, — криво усмехаюсь. — Просто у меня стресс, вот организм и сбоит, — беру душевой шланг и начинаю обмывать за собой обклеванную раковину.

— А Антон, — кричит с кухни Анфиска, которая отправилась за стаканом воды. — Ты же говорила, что вы не предохранялись, — отмахиваюсь от ее слов:

— Нашла, что вспомнить, сколько времени прошло, и я таблетки принимаю. Да и критические дни у меня уже были после этого, правда, помазалось немного, ни как всегда, но может просто перестройка организма, — это только в любовных романах с первого раза залетают, в жизни все сложнее. Некоторые пары годами стараются, и ничего не получается.

— Да сделай ты на всякий случай тест, трудно, что ли! Я сама тебе завтра его куплю, раз лень в аптеку забежать, — возмущается подруга.

Возвращаемся на кухню, где суши плотно закрыты крышкой.

— Ну что, дубль два? — улыбается кудрявая Анфиска, с прищуром поглядывая на меня. А я с недоверием кошусь на некогда любимую пищу. Раньше суши могла кушать, когда угодно и сколько влезет, а сейчас даже понюхать боюсь.

Все же не решаюсь поесть. Убеждаю себя, что поздно, а на ночь наедаться вредно для фигуры. Просто пью кефир и, оставив подругу трапезничать на кухне одну, отправляюсь в спальню. Забираюсь под одеяло, такая слабость в организме после того, как стошнило и гложет чувство одиночества. Последнее время я вообще реальность слишком остро воспринимаю.

Через полчаса в мою комнату заглядывает, переодевшаяся в ночнушку, Анфиска. Шмыгает ко мне под одеяло, чтобы поболтать, а я поворачиваюсь к ней лицом и подкладываю под голову руку. Хорошо, что у меня есть верные подруги, которые принимают меня такой, какая я есть. Даже не представляю, как могла бы без них жить.

— Я Косте сказала, что больше так не могу. — начинает она, уставившись в потолок. — А он стал умолять остаться, просить, дать ему еще один шанс. Обещал исправиться, найти работу… Эх, — вздыхает она.

А я приподнимаюсь и с уважением смотрю на хмурую подругу. Наконец-то она созрела для того, чтобы послать этого трутня, который все соки из нее выпил. Превратил веселую, озорную, шуструю девчонку в ломовую лошадь, которая еле ноги домой волочит.

— Только не позволяй ему задурить тебе голову, — прошу я, зная, как легко Анфиска жалеет «несчастных». — Такие люди никогда не меняются. Сейчас сделает вид, что ходит по собеседованиям, старается, но эти «злыдни» не берут его на работу, и опять осядет у тебя на шее, — а Анфиска отмахивается: