Игрушка для босса. Трилогия

Глава 2. Попалась, которая кидалась

Наутро даже вспоминать не хочу о вчерашних приключениях неугомонной пятой точки. Я очередной раз села в лужу и это в прямом смысле. Лежу в постели с головой накрытая, расстроенно пыхчу. Ладно, Роберта уделала, фиг с ним, его не жалко. А вот то, что брюки и жилет, которые мне Маргоша из Италии привезла, все в клубнике — это трагедия вселенского масштаба. Если химчистка их не отстирает, я буду рвать и метать.

Жаль, конечно, что веселье так быстро закончилось, немного не догуляла. Но с другой стороны, не мокрой же мне было по дэнсполу прыгать, к людям липнуть. Ладно, все к лучшему, куда дольше и так в три часа ночи вернулась, а мне с утра на работу. Перекатываюсь на живот и обнимаю пухлую подушку, у меня еще есть пять заветных минут на дрему.

Надеюсь, что с Роберто, мы больше никогда не встретимся, потому что немного стыдно. Мало того, что я ему букетом в лоб засвистела, так еще сладким алкоголем мужика с ног до головы обильно окропила. Хороший из меня вышел бы батюшка, только с моим немалым послужным списком «приключений» карьера священнослужителя совсем не светит.

Выползаю из — под одеяла и, почесывая затылок, иду умываться. Скоро этот Роберт вместе с Грановскими вернется в Америку, а я забуду о нем, как о страшном сне. Да, все так и будет и нечего мучить совесть. Я же не виновата, что он под руку попал, так сложились обстоятельства.

Аааааа, хватит, мозг прекрати!!! Когда же эти заевшие мысли перестанут в голове крутиться. Чего я вообще о нем думаю, кто он такой? Ну, вылила на брюки Суслика напиток, так я же не нарочно, меня толкнули. С кем не бывает? Все, точно, больше я о нем не вспоминаю, забыла, как отрезала.

Неделя пролетает в бешеном ритме. По вечерам, приходится оставаться в аптеке, чтобы разобрать склад, записать и упаковать остатки, проверить сертификаты, в общем, подготовить к закрытию медицинский пункт. И только в пятницу я, благословленная на подвиги Тамарой Васильевной, еду в главный офис нашей компании, который располагается на другом конце города, чтобы пройти собеседование и получить новое место службы.

Огромное серое, давящее своей мощью, здание с первого взгляда не приходится мне по вкусу. Я привыкла работать в маленьких аптеках, где уютно и вольно, нет противных начальников, которые выносят мозг. Где все знакомо и понятно, но я креплюсь. Увольняться только потому, что я не хочу покидать свою зону комфорта, как — то по — детски, поэтому принимаю ситуацию, как неизбежность.

Беспрепятственно прохожу пост охраны и, получив временный пропуск, снимаю пальто и перекидываю его через руку. Слегка нервно одернув черную юбку— карандаш и приталенный розовый пиджак, спешу к лифту, где ждут подъемник и параллельно чирикают между собой пару местных тружениц.

Подслушивать, конечно, не хорошо, но в моем случае полезно, поэтому настраиваю локаторы на нужную частоту и, потупив взор, улавливаю чужой разговор.

— Ты прикинь, Алл, Таньку из экономического отдела в секретари перевели, — охает высокая с короткой стрижкой. — А Юльку из бухгалтерии — в кадровички. Ужас! — девушка, нервно поправив на плече модную синюю сумку и наклонившись к подруге поближе, громко шепчет: — Когда Этот, кого называть нельзя, — растягивая слова, воровато оглядывается по сторонам. А я про себя усмехаюсь, Волан — де— Морт, что ли местный? — появился в офисе, наши девчонки слюной закапали. Думали новая кровь в коллективе. Красивый мужик, молодой, без обручального кольца на пальце. А он засранцем оказался, всю компанию с ног на уши поставил, — та, что поменьше и потолще, головой подмахивает, соглашаясь, а светловолосая эмоционально продолжает: — с народом разговаривает, как барин со своими холопами. Кого хочет — понижает, других — повышает, а если не нравится, то

указывает на дверь, — переводит дыхание. — А как сейчас с работы уйдешь, время не то, чтобы рисковать. И ведь пожаловаться некому, говорят, генеральный директор ему полную свободу дал. Позволил делать все, что вздумается, — расстроенно отмахивается рукой, а подруга ее успокаивать начинает:

— Да ты не нервничай так, Свет. Он же временно у нас, думаю год максимум, не больше. Антикризисный менеджер слишком дорогое удовольствие, чтобы его в компании дольше держали. Сейчас позлобствует, создаст видимость, что все наладил, и укатит в свой Лондон, что ему в скромной России делать. Вот тогда мы и выдохнем, — у лифта постепенно начинает собираться народ, а девушки, чтобы их не так слышно было, чуть подаются в сторону, зато ко мне поближе, что на руку.

— Я за это время поседею, Алла. Мне переаттестация на понедельник назначена, я работать не могу, вся на нервах. А если он меня в логистику закинет или еще хуже

— в уборщицы, как быть? — створки лифта разъезжаются, и мы всей суетной толпой затекаем внутрь. Разговор сотрудниц стихает, а я пытаюсь достать из сумки телефон, чтобы проверить, не опаздываю ли. И точно, уже на две минуты.

Выскакиваю на шестом этаже и давай по сторонам крутиться, нужный кабинет искать. В коридоре пусто, даже спросить не у кого, поэтому топаю наугад. Ищу необходимый офис, а в голове обмозговываю подслушанную информацию. Непростое время оказывается в компании, нелегкое, но я надеюсь, у меня все пройдет без сучка и задоринки. Внутри просыпается легкое беспокойство, но я гоню его прочь, распотрошенные нервы на собеседовании мне не нужны, я должна выглядеть уверенно, спокойно и профессионально.

Останавливаюсь напротив кабинета номер 666 и делаю глубокий вдох. Поправляю заколотые в строгую прическу светлые волосы, одергиваю узкую юбку, которая постоянно, зараза, вверх задирается, беру поудобнее сумку. Нет смысла нервничать, я же не первый раз на собеседовании. Как всегда, час позора и я в дамках.

Все — таки я очень надеюсь, что проблем не возникнет, со мной недолго пообщаются, я хорошо свое дело знаю, и отправят в другую аптеку. А я замолвлю словечко за Тамару Васильевну, объясню, что мы сработались, и дело шито — крыто.

А если мужик, правда, очень неприятий окажется и будет придираться, то представлю его в образе говяжьей котлеты в булке с кетчупом на лбу, у нас такой экземпляр около дома рекламирует «Соскафе»; или в костюме балерины: в розовой пачке и шелковых пуантах, и про себя поржу. Внутреннее напряжение, как рукой снимет. Все в этой жизни приходящее уходящее, в том числе и неприятности, как — нибудь прорвусь. Делаю два коротких удара в дверь и, гордо приосанившись, вхожу.

Желание развернуться и удрать возникает прямо на пороге, потому что так не бывает. Хорошо поставленным голосом и удобно опершись пятой точкой на стол переговоров, мое личное проклятье — Роберт Крэйн, засунув руки в карманы классических стальных брюк, отчитывает сотрудников:

— …а теперь я бы хотел узнать, кто закупил партию Предуктала с ограниченным сроком годности? — его голос звучит негромко, но очень строго и серьезно. — Как, по — вашему, покупатели полные идиоты, и готовы хватать то, что потом отправят в мусорное ведро? — знаете, это уже не смешно, а страшно. Ну почему судьба нас постоянно сталкивает? Издевается что ли?

Мужчина сегодня выглядит совсем по — другому, чем когда мы виделись в последний раз, как — то значимей и солидней. На Роберте надета тонкая светлая рубашка и темно — серый галстук. Брюки прекрасного кроя, подчеркивающие длину прямых ног, модные строгие туфли на шнурках, а на запястье некрупные дорогие часы. Пижон, да и только.

Ошарашено похлопав глазами, пытаюсь нащупать рукой дверную ручку, чтобы трусливо покинуть территорию врага. Я в эти игры не играю, себе дороже. Но тихо дезертировать не удается, потому что оратор неожиданно замечает мое присутствие. Секунд десять мы удивленно смотрим друг на друга, а потом на его губах проскальзывает легкая зловещая улыбка, от которой у меня холодеют ступни. И я уже готова выйти в окно.

Нет, работа мне конечно очень нужна, но с ним под одной крышей мы точно не уживемся. Поубиваем друг друга, не меньше. Молча, ничего не объясняя, разворачиваюсь к публике спиной, намереваясь покинуть помещение, но отпереть дверь не успеваю, потому что слышу вдогонку строгий низкий голос:

— Бежать с поля боя, как — то малодушно, вы со мной не согласны, Анфиса Валерьевна? — замираю на месте с протянутой вперед рукой, а он продолжает: — Вы опоздали на шесть минут, имейте смелость извиниться и займите свое место, — возмущенно сжимаю губы и медленно поворачиваюсь к нему лицом.

Он решил надо мной поиздеваться? Ага, сейчас, размечтался!

Вредно прищуриваю глаза и охотно приоткрываю рот, чтобы послать суслика в сад, но у мужчины, на которого я смотрю, такой властный, авторитарный взгляд, что даже я на мгновенье теряюсь. Как — то неожиданно для себя, молча и покорно стекаю на стул и рядом кладу пальто. Опустив на колени сумку, пытаюсь глядеть куда угодно, но только не на него.

Что это со мной? Раньше подобного никогда не испытывала. Чувствую себя тлей, которую муравьи доят. А главное, даже не сопротивляюсь. Кошмар!

А я — то, идиотка, думала, что он один из тех мальчиков — мажоров, которые бессовестно тратят средства своих поднебесных папочек, прожигая жизнь налево и направо. Ох, как я ошиблась! Тут зверь пострашнее будет.

— Вернемся к нашим баранам, — Роберт, добившись своего, теряет ко мне интерес и переключается на слегка ожившую публику, а я выдыхаю. — Виктория Семеновна, — обращается к следующей жертве, а женщина от неожиданности, даже слегка вздрагивает, — вы нам ничего по поводу Предуктала сказать не хотите? Например, поведать, какой минимальный срок годности для этой группы препаратов предусмотрен в нашей компании? Вы обязаны это знать, раз на должности менеджера по закупкам трудитесь непрерывно пять лет, — он отрывает попу от стола и начинает прохаживаться взад вперед, тем самым стращая публику, а высокая, полная дама в старомодном коричневом костюме в комок сжимается. — Ну,

коллеги еас слушают, — он останавливается напротив нее, смотря прямо и требовательно.

— Не менее года, — лепечет крупная тетка, втянув голову в плечи, а Роберт положительно с издевкой качает головой!

— Вы посмотрите, знает, — разводит руками, — тогда объясните мне, пожалуйста, с какой стати вы выкупили партию, срок годности которой истекает через полгода? — грозно нависает над ней, а женщина, слегка подавшись назад, берется оправдываться:

— Так там цена хорошая была, планировалось в качестве «товара дня» по аптекам раскидать, он бы вмиг разошелся, — чирикает она с запинками, но глянуть в глаза своего мучителя не решается.

— В качестве акции говорите? — Роберт не дает ей продолжить, перенимает инициативу. А я про себя офигеваю, вот, оказывается, кто периодически нам в аптеку проблем подкидывал, вынуждая продавать отживший свой срок товар. И нельзя было отказаться, грозили лишить части зарплаты.

— А вы закупку с отделом рекламы согласовали? Или, может, вас начальство заставило? Нет ведь, правда? Откат очень прельстил, — метко выстрелив правдой в лоб, мужчина смотрит на нее внимательно, пытливо, как ястреб на жирную мышь. А женщина, глубоко вздохнув, с трудом выдыхает, но открыть рот ей никто не дает.