Другие берега

Гарри утер слезы рукавом, на морозе они быстро замерзали, превращаясь в льдинки. Его переполняли смешанные чувства. Разве можно ощущать одновременно радость и горе? Горе от потери и радость оттого, что он, наконец, оказался на этом месте. Эти противоречивые чувства слились воедино, разрывая Поттеру душу, и тут же соединяя ее в одно целое.

Гермиона поднялась с колен и подошла к Гарри. Левой рукой она обняла его за плечо, а правой взяла за руку, чтобы он почувствовал ее поддержку, и он чувствовал, и был очень благодарен ей, за то, что она сейчас была рядом.

Грейнджер только могла представить, какая буря эмоций творится сейчас у Поттера внутри. Его слезы ее ничуть не смущали, она не считала их проявлением слабости. На самом деле эти слезы служили очищением его души, таким образом, многолетняя боль, наконец, нашла выход. У Гермионы тоже задрожали губы, она смотрела на памятник сквозь радугу слез, крепко сжимая руку Гарри, но неожиданно она заметила, как скользнула тень у соседней могилы. Она пригляделась, никаких движений больше не было, но беспокойство уже закралось у нее внутри.

— Гарри, мне кажется, за нами следят, — прошептала она. — Думаю, нам нужно уходить.

Поттер стал оглядываться по сторонам, в округе никого не было, кроме них самих, лишь голоса певчих доносились из церкви.

— Ты права, нас не должны здесь увидеть, — Гарри последний раз бросил взгляд на памятник, под которым покоились его родители и мысленно с ними попрощался, затем поддерживая Гермиону под руку, они покинули территорию кладбища.

Уже стемнело, ребята двинулись вверх по улице, освещение которой было настолько плохим, что им приходилось приглядываться, чтобы хоть что-нибудь разглядеть перед собой.

— Куда мы идем? — шепотом поинтересовалась Гермиона. Она все время оглядывалась, так как постоянно чувствовала на себе чей-то взгляд. Но разглядеть в такой темноте кого-то было очень сложно. Зажигать палочки они не стали, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, поэтому шли в кромешной тьме.

— Я ищу свой дом, — проговорил Гарри и уверенно двигался по длинной узкой дороге. — А вот и он, — добавил Поттер, лишь мельком взглянув на развалины.

Гермиона очень удивилась, что Гарри даже не остановился возле него, а пошел дальше. Он миновал еще несколько домов и только потом замер на месте.

— Если я не ошибаюсь, здесь живет Батильда Бэгшот, — произнес он, так как из рассказа тетушки Мюриэль, с которой Гарри познакомился на свадьбе Била и Флер он узнал, что автор учебников по истории магии, и по совместительству очень хорошая знакомая Дамблдора, жила по соседству с его родителями, ровно через три дома прямо напротив крытого рынка. И действительно торговые прилавки под большим навесом аккурат расположились напротив этого дома. Неожиданно Поттер заметил, как из соседнего окна сквозь шторку на них глазеет какой-то мужчина. — Ты права за нами наблюдают.

— И мы не можем знать, какие у этих зевак намерения. Здесь все друг друга знают, чужаки их настораживают. Время сейчас такое, — еле слышно произнесла Гермиона.

— Пойдем быстрее. Я бы хотел встретиться с Батильдой. Мне кажется, Дамблдор мог оставить ей меч.

Идею Гарри посетить Батильду Гермиона не очень поддерживала, но она пошла вслед за ним, надеясь, что он знает, что делает.

Ребята решительно направились к дому, им нужно было выяснить не оставил ли им Альбус Дамблдор еще какие-нибудь подсказки, от безысходности они хватались за малейшую соломинку. Поттер волновался не меньше Гермионы, опасаясь, что они могут попасть в ловушку. На всякий случай он попросил подругу немного отойти от дверей, и пошел первым.

Гарри настойчиво постучался в дверь, но хозяйка, похоже, открывать не спешила. Он постучал еще раз, но результат был тот же. На третий раз от настойчивых ударов дверь открылась сама по себе. Поттер осторожно заглянул внутрь.

— Миссис Бэгшот, вы дома? Можно к вам зайти? — из открытой двери повеяло теплом, судя по всему дом отапливался, а из дальней комнаты был виден свет.

Держа палочку наготове, Гарри зашел внутрь, приказав Гермионе, держаться за ним. Она послушно зашагала следом, прислушиваясь к малейшему шороху.