Жизнь лондонского дна в Викторианскую эпоху. Подлинные истории, рассказанные нищими, ворами и продажными женщинами

«Голошмыги»

Так на жаргоне называют нищих, которые демонстрируют себя на улице полуодетыми, особенно в холодную погоду. Таких нищих в Лондоне огромное множество; они имеют возможность без устали заниматься своим делом, вызывая сочувствие публики, почти без ограничений, ввиду того что они главным образом появляются на тихих улочках и неизменно уходят, когда видят приближающегося полицейского. Знаменитый нищий из этой категории, который часто появляется в окрестностях Стрэнда и Сент-Мартинз-Лейн, должен быть хорошо известен многим моим читателям. Обычно он стоит у витрин булочных и кондитерских и смотрит долгим голодным взглядом на хлеб и другую снедь. Он почти раздет; его впавшие сверкающие глаза, как у изголодавшейся собаки, вытянутые худые щеки, тусклые волосы, повторяющиеся беспокойные подергивания плечами, как будто от холода или вшей, представляют собой такое отчаянное зрелище, что и вообразить нельзя. На нем нет рубашки, что можно увидеть по его голой груди. Его пальто — просто лохмотья, штаны живописно разодраны на коленях — и эта одежда единственное, что прикрывает его наготу, к ней прилагается грязная, мокрая на вид, круглая коричневая войлочная шляпа, которую он надвигает на лоб так, что это усиливает впечатление от его жалкого вида. Я полностью поддался обману, когда впервые увидел этого человека, жадно глядящего на витрину булочной на Сент-Мартинз-Лейн. Я дал ему два пенса на буханку хлеба и стал ждать, чтобы увидеть, как он покупает ее, желая получить удовлетворение от зрелища того, как он будет утолять такой сильный голод, свидетелем которого, как я полагал, я никогда раньше не был. Он не вошел в магазин с той проворностью, которую я от него ожидал. Казалось, он колебался, и теперь я мог видеть, что он украдкой бросает на меня взгляды. Я остался там, где был, наблюдая за ним. И наконец, увидев, что я полон решимости ждать, он вошел в магазин. Я видел, что он разговаривает с женщиной за прилавком и указывает на что-то. Но он ничего не купил и вышел без хлеба, который, как я думал, станет пожирать, как волк, когда у него появились деньги, чтобы купить его. Заметив, что я все еще наблюдаю за ним, он быстро ушел. Я зашел в магазин и спросил, купил ли он что-нибудь. «Нет, ему не нужен никакой хлеб, — сказала хозяйка магазина. — Хоть бы полиция засадила его в тюрьму или выдворила отсюда, потому что он постоянно тут надоедает. Он делает вид, что голоден, а когда люди дают ему что-нибудь, заходит в магазин и спрашивает, не могу ли я продать ему какие-нибудь куски. Он знает, что я этого не сделаю, да они ему и не нужны. Он обычный притворщик, сэр».

Подтверждение этого рассказа я получил от г-на Хорс-форда, который сказал, что этот человек уже побывал в тюрьме по крайней мере, тридцать раз. Как только выходит на свободу, принимается за старое. Когда его арестовали однажды, в его кармане нашли тринадцать шиллингов медяками, шести-, трех- и четырехпенсовыми монетами. Основными его жертвами становятся добросердечные старые женщины, которые часто приходят в кондитерские.

«Голошмыги» недавно пристрастились просить милостыню по воскресеньям. Они ходят парами по тихим улочкам и поют псалмы во время церковной службы. Они ходят босыми, без шляп и обнажают грудь, чтобы показать, что на них ничего не надето.

Такие люди представляют собой достойное жалости зрелище зимой, когда они, полуодетые, стоят босыми на холодных камнях. Но дайте ему одежду, носки и ботинки, и на следующий же день он будет стоять таким же раздетым и выглядеть таким же несчастным, как и сегодня. Обычными его приемами являются нагота и дрожь.