Жизнь лондонского дна в Викторианскую эпоху. Подлинные истории, рассказанные нищими, ворами и продажными женщинами

Любитель отбросов

Самым выдающимся представителем этой категории голодающих нищих, попавших в поле моего зрения, является невысокий старичок, часто бывающий в окрестностях Рассел-сквер. Я его знаю уже два года и видел по крайней мере раз двадцать, как он разыгрывает свой спектакль. С виду этот человек похож на торговца ножами. Он носит очень старую и поношенную, но не рваную вельветовую куртку с большими боковыми карманами, синие моряцкие штаны с множеством заплат, очень-очень плохие башмаки, а на голове цилиндр, который храбро встречал дождь и ветер на протяжении многих лет, играл роль мусорной корзины, а затем вернулся в ряды головных уборов. Этот человек ниже среднего роста, а на вид ему лет семьдесят. Он появляется на моей улице около одиннадцати часов утра. Вяло идет по улице, потирает руки и смотрит по сторонам с отсутствующим и смущенным видом, как будто вокруг него чужой мир, а у него нет ни дома, ни друзей, ни цели на земле. Время от времени он останавливается и поворачивает лицо в сторону улицы, беспокойно ежась в своей одежде, как будто его беспокоят паразиты. Он шамкает ртом и жует какую-то еду так, что это наводит на мысль, что у него во рту совершенно не осталось зубов. Иногда он останавливается и смотрит вокруг, как будто что-то ищет. Через некоторое время вы видите, как он поднимает небольшой кусочек хлеба, который выбросили воробьям, вытирает его о свою вельветовую куртку и начинает есть. Это долгий процесс. Он будет стоять напротив ваших окон целых десять минут, жуя этот небольшой кусочек хлеба, но никогда не поднимет глаз, чтобы внушить к себе сострадание или милосердие; он доверяет своему жалостному шамканью, чтобы именно оно произвело желаемый эффект, и не остается разочарованным. Из каждого окна ему летят медяки, а он поднимает их медленно и равнодушно, как будто не ожидал такой помощи и едва ли знает, какое применение им найти. Я несколько раз давал ему деньги, но это не мешает ему возвращаться снова и снова, стоять напротив моих окон и жевать корки, поднятые из грязи на улице. Однажды я дал ему кусок хорошего хлеба, но через час нашел его на соседней улице, где он своим обычным способом побуждал людей проявить милосердие. Это убедило меня в том, что это ловкий нищий, методически выпрашивающий подаяние, и это впечатление полностью подтвердилось, когда я последовал за ним в дешевую пивную в Сент-Жиле и обнаружил его удобно сидящим, положив ноги на стул, курящим длинную трубку и обсуждающим эль. Он мгновенно узнал меня, сбросил ноги со стула и попытался спрятать трубку. С тех пор он больше мне не попадался.