Жизнь лондонского дна в Викторианскую эпоху. Подлинные истории, рассказанные нищими, ворами и продажными женщинами

Рассказ ночного грабителя

Следующая история была рассказана нам опытным, возвратившимся из заключения взломщиком, с которым мы познакомились однажды вечером в Вест-Энде. В течение многих лет он участвовал в грабежах вместе с несколькими шайками грабителей. Он был настолько хитер и ловок в своих движениях, что его ни разу не поймали в процессе грабежа, но в конце концов в руки полиции его предал один из сообщников, который поссорился с ним за выпивкой. Его часто привлекали к организации ограблений в различных районах столицы, и обычно он играл роль стороннего наблюдателя, пока его приятели грабили дом. Мы нанесли визит в его жилище, находившееся на одной из самых темных улиц в самом дурном районе, в котором проживали главным образом воры и проститутки, и услышали этот рассказ из его уст. В первой части своей автобиографии он был очень откровенен и честен, но в дальнейшем он стал менее тороплив и более расчетлив в своих разоблачениях. Мы намекнули ему, что он «застенчив». «Нет, — ответил он, — я не застенчив, я осторожен, и этому не стоит удивляться». Затем он сел у огня рядом со своей любовницей, очень разумной женщиной, история которой, возможно, такая же бурная и романтичная, как и его собственная. Наш собеседник — стройный мужчина ниже среднего роста, с проницательным взглядом темных умных глаз, лет тридцати шести. У него приятная внешность, энергичные движения и платье добротно одетого мастерового.

«Я родился в Лондоне в 1825 году. Мой отец был бригадиром в мастерской по изготовлению экипажей и конской сбруи на Оксфорд-стрит. Моя мать до замужества была модисткой. У них было одиннадцать детей, я — девятый. У меня было шесть братьев и четыре сестры. Мой отец получал хорошую плату и мог содержать семью, и мы жили комфортно и респектабельно до самой его смерти. Он умер, когда мне было только восемь лет. Моя мать осталась с одиннадцатью детьми и с очень скудными средствами. Так как ей приходилось содержать такую большую семью, она вскоре оказалась в стесненных обстоятельствах. У моего старшего брата были приступы болезни, и он умер в возрасте двадцати четырех лет. Пока он был жив, он занимал место моего отца. Второй брат стал работать в этой же мастерской, но пристрастился к праздной и беспутной жизни, и его выгнали с работы. Позже он получил место в кружевной мастерской, но ему пришлось уйти из-за своих дурных наклонностей. Потом он пошел работать в аптеку и ушел по той же причине. Затем он получил место подручного в пабе, что и довершило его падение. Он пользовался любым случаем, чтобы сбить с пути своих младших братьев, вместо того чтобы подавать нам хороший пример.

Брат, следующий за ним по возрасту, не пошел по его стопам, но я оказался не таким везучим. Я ходил в школу г-на Лоу на Харп-Эллей, Фаррингтон-стрит, но я не пробыл там долго. В девять лет меня послали работать, чтобы я зарабатывал на свое содержание. Я начал работать мотальщиком хлопка и получал всего 3 шиллинга в неделю. Иногда я работал ночью и получал за это 9 пенсов в добавление к моим 3 шиллингам, и часто получал 3 шиллинга в неделю помимо шестидневного жалованья. Тогда я был счастлив, думал, что могу заработать так много денег, будучи таким молодым. В это время мне было всего лишь девять лет. Мой брат пытался соблазнить меня кражами у хозяина, но тогда ему это не удалось. Позже я получил лучшее место в мастерской по изготовлению дорожных сундуков в Сити. Там ко мне прониклась симпатией моя хозяйка и молодой хозяин. Я зарабатывал 7 шиллингов в неделю, когда мне было всего десять лет. В это время моему брату удалось подговорить меня ограбить моих работодателей, после того как я проработал у них два месяца. Я унес одежду и столовое серебро стоимостью несколько фунтов; мой брат сбыл вещи и дал мне только несколько полупенсовых монет. Меня заподозрили в краже и выгнали с работы. Я получил другое место в переплетной мастерской, когда мне не было еще одиннадцати лет. Моему брату в течение двух или трех месяцев не удавалось заставить меня ограбить своего хозяина, хотя он часто старался сделать это. У моего хозяина не было столового серебра.

Обычно я вывозил обложки книг. Однажды вечером мой брат встретил меня, когда я выходил от переплетчика с тележкой, нагруженной книгами, остановил меня и притворился щедрым, дав мне денег, чтобы я пошел в кондитерскую и купил себе пирог. Выйдя из магазина, я увидел, что книг нет, а тележка пуста. Мой брат стоял в дверях и ждал меня, но у него были приятели, которые тем временем опустошили тележку. Я сказал брату, что он должен знать, кто взял книги, но он сказал мне, что не знает. Он хотел, чтобы я сказал хозяину, что какой-то незнакомый человек послал меня купить ему и себе по пирогу, а когда я вернулся, и книги, и незнакомец исчезли. Он сказал мне, что если я не скажу так, то у меня будут неприятности, и у него тоже. Я пошел к хозяину и рассказал ему эту байку. Он послал за полисменом и попытался запугать меня, чтобы я сказал правду. Я не изменил свои показания, как он ни старался. Он держал меня до субботнего вечера и уволил, но все это время выпытывал правду. Так что я снова остался без работы.

Камера с заключенным, занимающимся изготовлением кривошипов, в Суррейском исправительном доме

Потом я пошел работать в лавку, торгующую сладостями, где у меня был самый добрый хозяин из всех. Мое жалованье составляло 7 шиллингов в неделю. Тогда я решил, что мой брат больше не заставит меня воровать. Я проработал на этом месте один год и девять месяцев, прежде чем моему брату удалось вынудить меня совершить еще одну кражу. Мой хозяин был очень добр и щедр ко мне и повысил мое жалованье с семи до 16 шиллингов в неделю, так как я оказывал ему все больше и больше услуг.

Я был единственным человеком, который был вхож в помещение, где хранились леденцы. Мой брат уговорил меня сначала принести ему немного леденцов. Я сделал это, и он пригрозил, что скажет об этом моей матери, если я не принесу еще. Сначала я принес домой 7 фунтов леденцов, а в конце концов и большее количество. От своего брата я за это получал немного денег. Так как я сильно привязан к нему, он до недавнего времени оказывал на меня сильное влияние.

Однажды, когда принес ему леденцы, я проследил за ним и увидел, где он их продает. Он пошел в один магазин в Сити, где сладости продавались в розницу. Когда он вышел из магазина, я зашел внутрь и спросил продавца, не купит ли он сладости у меня, так как я брат молодого человека, который только что заходил сюда, и дал ему леденец. Тот ответил мне, что купит у меня столько, сколько я принесу.

И я стал приносить ему много леденцов, обычно по вечерам. Я нес их в сумке. Леденцы я должен был маскировать, пока у меня не появлялась возможность отнести их к покупателю. Мой хозяин продолжал очень хорошо ко мне относиться и очень доверял мне, пока в магазине не появился молодой парень, который узнал, чем я занимаюсь, и проинформировал об этом хозяина. Он хотел, чтобы меня уволили, так как думал, что его возьмут на мое место, так и случилось. Он сказал моему хозяину, что я его обворовываю, но тот не верил ему до тех пор, пока парень не показал ему кофейню, куда я обычно ходил, а туда захаживали очень сомнительные личности. Однажды вечером мой хозяин вошел в этот позорный притон, когда я был там, и уговорил меня уйти с ним, что я и сделал. Он сказал, что забудет мою вину, если я не стану водиться с дурной компанией и начну вести себя достойно в будущем. Я вел себя хорошо в течение недели, но из-за моего брата оказался втянут в дурную компанию. Эти ребята ждали меня поблизости от дома моего хозяина во время обеденного перерыва и вечером. В конце концов они снова заставили меня пойти в ту самую кофейню. Парень, который пришел в магазин работать, вскоре нашел способ известить об этом моего хозяина. Он снова пришел в кофейню, чтобы увидеть меня, но в тот вечер меня заставили выпить алкоголя, и я был пьян, хотя мне еще не было четырнадцати лет. Мой хозяин всячески старался по-доброму убедить меня уйти из этого места, но я его не слушал и оскорбил за его доброту.

На следующее утро он пришел в дом к моей матери, когда я завтракал. Моя мать вместе с ним пытались уговорить меня вернуться и закончить свою недельную работу, но я был слишком горяч и не хотел возвращаться. Тогда он выдал моей матери мое двухнедельное жалованье и сказал, что, если я буду дважды в неделю ходить в церковь, он снова возьмет меня назад к себе на службу. Я вообще никогда не ходил в церковь, так как в то время у меня появились дурные наклонности, и я больше не хотел работать.

Непродолжительное время я пожил дома с матерью, и она была очень добра и снисходительна ко мне. Она хотела, чтобы я оставался дома и помогал ей в ее работе зеленщицы. Бывало, она давала мне на карманные расходы от одного шиллинга до одного шиллинга трех пенсов в день. Мои старые приятели все еще преследовали меня и уговаривали меня пойти в театр «Виктория». В одно из таких посещений на меня произвела большое впечатление пьеса об Оливере Твисте. Я также увидел игру Джека Шеппарда, которая мне очень понравилась.

Вскоре после этого я ушел из дома матери и снял комнату в кофейне, где меня видел мой хозяин, и в открытую занялся криминальной деятельностью. В то время дамы обычно носили в руках ридикюли. Мои приятели имели обыкновение следовать за ними, срезать завязки и уносить сумочки. Иногда в них находился кошелек с деньгами и другие вещи. Время от времени я участвовал в этих кражах на протяжении трех месяцев. Иногда мне удавалось раздобыть значительную сумму денег, в других случаях мне доставались лишь несколько шиллингов.

Потом меня уговорили присоединиться к другой шайке воров, опытных магазинных воров. Они обычно ограничивались магазинами канцелярских принадлежностей и уносили серебряные пеналы, флаконы в серебряной и золотой оправе и другие товары; этим я занимался около месяца.

Прилично одевшись, я заходил в магазин, приценивался к какому-нибудь ювелирному или ценному изделию и, когда оно оказывалось у меня в руке, выбегал с ним из магазина. Я время от времени применял этот способ кражи и никогда не был задержан; я становился очень азартным при совершении краж.

Тогда мне было лет шестнадцать. Из плавания пришел молодой человек по имени Филипп Скотт, который в былые годы был моим товарищем в играх. Он попросил меня сходить с ним в один из театров на пьесу с Джеком Шеппардом. Нам обоим очень понравилась пьеса, а вскоре после этого мы решили попробовать себя в роли домушников.

Он знал один дом в Сити, в котором можно было украсть столовое серебро. Однажды ночью мы пошли на дело, взяв с собой отвертку и нож. Я помог ему перебраться через стену позади дома. Он проник внутрь через заднее окно, открыв шпингалет при помощи ножа. Его не было более трех четвертей часа, когда он сунул мне в руки серебряную чашку и кувшинчик для сливок. Я отнес их в кофейню, в которой мы снимали жилье, а потом сбыли их с рук. Молодой человек был хорошо знаком с этим домом, так как его отца часто нанимали делать в нем всякую работу.

Потом я стал жить с одной женщиной, но у моего приятеля женщины не было, хотя мы жили в одном доме.