Второй шанс для Лили Эванс

Глава 118

— А кроме того, мне нужно обсудить с тобой нечто очень важное.

Элеонора взмахнула палочкой и окружила постель Северуса заглушающими чарами.

— Зачем это? — поразился Септимус. — Мальчик крепко спит и ничего не услышит.

— Ох, право, не знаю, чего уже ожидать от нашего мальчика, — вздохнула Элеонора. — После его фокуса с анимагией не удивлюсь, если он каким-то образом услышит наш разговор. А мне бы очень этого не хотелось. Северус помогал мне с изготовлением лекарства против драконьей оспы, и я даже не представляю, как он отреагирует… — она замолчала и сжала губы, точно тема разговора причиняла ей боль.

— Отреагирует на что? — уточнил Септимус, внимательно глядя на жену.

— На то, что зелье в результате откроет кто-то другой.

— И каким это образом? — нахмурился Септимус, все еще отказывавшийся понимать, к чему клонит Элеонора.

— Какой ты несообразительный! — невесело усмехнулась та. — Сам посуди! Если я вдруг обращусь в больницу Святого Мунго с просьбой предоставить мне патент на зелье, это не укроется от внимания Темного Лорда. Он наверняка сопоставит, что я позволила себе некоторые вольности, когда варила яд по его заказу. Я, конечно, старуха, но умирать пока не собираюсь. Кто сумеет защитить Северуса, если меня не станет?

— Да, ты права! — помрачнел Септимус. — Твое имя не должно прозвучать в связи с этим патентом. Впрочем, мне кажется, это не столь уж нерешаемая задача. Подбрось рецепт в Мунго, и пусть кто-то из тамошних умельцев выдаст твою работу за свою.

— Ага, а Темный Лорд за это уничтожит его. Получится, что я подставлю невинного человека, — с горечью в голосе произнесла Элеонора. — Не представляешь, в каком я отчаянии. Мне уже кажется, что нужно просто похоронить этот проект и забыть, что я вообще им занималась.

— Интересно, что ты в таком случае скажешь Северусу?

— Скажу… что зелье не удалось. Свернулось. Что я чего-то не доработала.

— И он, конечно, так тебе и поверит! Кроме того, если зелье не будет запатентовано, от драконьей оспы продолжат умирать люди. В то время, как у тебя в руках останется лекарство, способное их спасти.

— И что ты предлагаешь? — воскликнула Элеонора, а затем в страхе обернулась посмотреть, не разбудила ли она Северуса.

— Предлагаю подбросить рецепт кому-то, с кем Темный Лорд не отважится связаться.

— Разве в магической Британии еще остались такие волшебники?

— Остались. И ты отлично знаешь, о ком я говорю.

— Неужели ты намекаешь на Дамблдора? — от внезапной догадки Элеонора поднесла ладони ко рту.

— Не намекаю, а говорю тебе открытым текстом: этот рецепт обязан попасть в руки Дамблдора. В прошлом за ним водились кое-какие подобные грехи. Он не гнушался присваивать себе чужие достижения. Уверен, если ты сумеешь найти способ переправить рецепт к нему, уж он сделает все возможное, чтобы получить на него патент.

— Ты гений! — в восторге покачала головой Элеонора.

— Не стоит преувеличивать мои умственные способности, дорогая, — усмехнулся Септимус. — Разумеется, ты должна принять меры предосторожности. Рецепт необходимо записать не твоей рукой, и не с помощью чар изменения почерка — снять такие чары для Дамблдора не проблема. Я пока не знаю, кто может тебе помочь в этом, но постараюсь что-нибудь придумать.

* * *

— Хозяйка должна проснуться! — услышала сквозь сон Элеонора. — Пришла миссис Бакстер, и она очень сердита.

— Мерлин всемогущий! Вот только скандала мне и не хватало! — простонала Элеонора, пытаясь размять затекшую шею — уснуть в кресле было не слишком разумно, но как вышло, так вышло.

— Присси, немедленно уйди с дороги! — рассерженный голос Эйлин доносился уже из-за двери. — Я хочу знать, почему Северус не пришел домой!

— Потому что вчера с ним произошел несчастный случай! — Элеонора распахнула дверь и впустила внутрь разъяренную, точно тигрица, Эйлин. — Доброе утро, дорогая! Не стоит так кричать: твоим родителям совсем не обязательно знать, что тут происходит.

— А что тут происходит? — Эйлин с тревогой посмотрела на спящего Северуса, затем перевела недоумевающий взгляд на Элеонору.

— Если ты сядешь и успокоишься, я тебе непременно все расскажу.

* * *

— Он мог погибнуть! Мой сын мог погибнуть, а вы не удосужились меня известить?! — рыдала полчаса спустя Эйлин. — Прислали ко мне Присси с какими-то выдумками…

— Ну-ну, хватит плакать! — Элеонора прижала голову внучки к груди. На нее нахлынуло ощущение дежавю. Почти так же вчера вечером она утешала Лили. — Все самое страшное уже позади. Ты же видишь: Северус жив и невредим, спит под действием зелья. Он проспит еще день или два, а когда проснется, с ним все будет хорошо. Конечно, придется объявить ему о родовом проклятии Принцев, чтобы он даже думать забыл о том, как стать анимагом.

— Я — ужасная мать! — всхлипывала Эйлин. — Я ведь ничего не почувствовала. С моим мальчиком случилось такое несчастье, а я совершенно ничего не почувствовала!

— Принцы — не Трелони, и дара предвидения у нас нет, — строго сказала Элеонора. — Тебе не в чем себя упрекнуть. Сейчас главное — это успокоиться и ждать, когда Северус придет в себя.

* * *

Жуткая боль, разрывающая тело и голову. Руки, то превращающиеся в когтистые лапы, то вновь обретающие человеческую форму. Испуганные крики Лили…

Северус пытался стряхнуть с себя кошмар, но не мог этого сделать. В полном отчаянии он забился на постели, неистово сражаясь с опутавшим его по рукам и ногам одеялом, и… свалился на пол.

— Сынок, успокойся. Все хорошо, — раздался над ухом голос матери.

Эйлин помогла сыну выпутаться из кокона одеяла.

— Что произошло? — спросил Северус, пытаясь прийти в себя после кошмара.

— Я позову Элеонору, и она тебе все объяснит гораздо лучше, чем я, а пока выпей укрепляющего.

* * *

— Значит, никакой анимагии, — сник Северус, выслушав подробное объяснение Элеоноры, подкрепленное многозначительными взглядами, которые бросал на него Септимус. За все время разговора портрет не проронил ни слова, но Северус отлично понимал — чуть позже прадед собирался высказать ему все, что думал.

Северус чувствовал себя полным идиотом. На протяжении долгих месяцев он ощущал беспокойство каждый раз, когда усаживался за работу с фолиантом по анимагии, но предпочитал отмахиваться от собственной интуиции. А ведь накануне встречи с друзьями на него буквально накатывали приступы паники. Если бы он тогда пришел посоветоваться с Септимусом, ничего этого не произошло бы. А еще ему было почти физически больно оттого, что приходилось расстаться с мечтой. Еще в прошлой жизни, даже не зная о том, что Мародеры давно овладели анимагией, он страстно хотел научиться превращаться в животное. Он видел во сне, как его нескладное, тощее тело приобретает иные формы, как он расправляет крылья и парит над Хогвартсом, как Лили восторженно ахает и больше никогда не обращает внимания на выскочку Поттера. В той жизни ему казалось, что, овладев анимагией, он подчинит себе еще один вид волшебного искусства. Разумеется, он проштудировал от корки до корки найденную в библиотеке брошюру и даже начал серьезно прикидывать, сумеет ли столько времени носить во рту лист мандрагоры, но потом решил вместо этого попробовать открыть зелье, с помощью которого можно было бы превратиться в животное. Излишне говорить, что он не преуспел на этом поприще. Потом, когда его противостояние с Мародерами вышло на новый, гораздо более опасный уровень, отношения с Лили испортились окончательно, а разум захватили идеи Темного Лорда, Северусу стало не до дурацких детских фантазий. Как оказалось, к лучшему. Потому что мечта, позволь он ей осуществиться, привела бы его прямиком к гибели, а он бы даже не узнал — почему.

* * *

— Я должен написать Лили, что со мной все в порядке! — Северус решительно отодвинул тарелку с восхитительно пахнущими оладьями, щедро политыми ежевичным джемом. На самом деле Северус просто умирал от голода, однако, прежде чем отдать дань изумительной стряпне Присси, считал необходимым успокоить Лили. Проще всего, конечно, было бы послать говорящего Патронуса, но, во-первых, на это у Северуса не хватило бы сейчас сил, а во-вторых, он не хотел показывать прабабушке, что владеет таким запредельно сложным колдовством. Поэтому приходилось действовать подростковыми методами и отчаянно спорить с Элеонорой, во что бы то ни стало хотевшей накормить правнука. Как ни странно, подростковые методы сработали:

— Хорошо, упрямец, — уступила Элеонора, призывая перо, пергамент и чернильницу. — Пиши своей даме сердца! Но чтобы потом съел все, что положила тебе Присси!

— Еще и добавку попрошу! — радостно отозвался Северус. Схватив пергамент, он наскоро написал:

«Я в полном порядке. Не волнуйся. Увидимся в выходные в Косом переулке».

И, секунду помешкав, добавил:

«Люблю тебя!»