Второй шанс для Лили Эванс

Глава 139

Разговор за ужином, разумеется, вертелся вокруг первого магического выброса Эйприл.

— Представляешь, я положила ей в тарелку овсянки, на мгновение отвлеклась на что-то другое, а когда вновь повернулась к столу — тарелка была уже пустая, — с гордостью докладывала сыну Эйлин. — И, заметь, она никак не могла съесть эту кашу за столь короткое время. Она действительно заставила тарелку опустеть.

Северус с удовольствием наблюдал за тем, какие разительные перемены произошли с его матерью. В своей иной жизни он не помнил, когда видел Эйлин улыбающейся, и видел ли вообще. Сколько он ни напрягал память, в его воображении неизменно возникала хмурая, некрасивая женщина со скорбными морщинками в уголках рта, в свои тридцать с небольшим одевающаяся во все черное, как старуха, носящая траур по своей неудавшейся жизни. Как же она была непохожа на эту, сегодняшнюю, со смехом рассказывающую о проделках своей маленькой дочки.

— Когда Эйлин сообщила мне о том, что произошло, я, признаться, немного не поверил. Все-таки для первого магического выброса Эйпи еще слишком мала. Но буквально через пару дней я и сам убедился, что это правда.

— Ага, — с улыбкой, поддакнула Эйлин, — когда с тарелки волшебным образом исчезла вся морковь и брокколи, а вот картофельное пюре и котлета остались лежать как были.

— Терпеть не могу морковку и брокколи! — надула губки Эйприл. — Они противные.

— Зато полезные! — назидательно произнес Северус. — Если ты не будешь их есть, то не сумеешь колдовать.

— Слушай старшего брата, детка, — Эйлин метнула на сына полный благодарности взгляд, — он замечательно владеет волшебством, а все потому, что никогда не отказывается от брокколи и морковки.

— Правда? — Эйприл повернулась к Северусу.

— Конечно! — кивнул тот и, подавив вздох, придвинул к себе блюдо с тушеными овощами, которые на самом деле терпеть не мог.

— Тогда я тоже буду! — торжественно заявила Эйприл. — Мне понравилось колдовать. У мамы было смешное лицо, когда исчезла каша.

— Как дела в Хогвартсе, дорогой? — переключилась на другую тему Эйлин. — Надеюсь, ты не слишком переутомляешься? Вид у тебя уставший. Ты нормально спишь и питаешься?

— Твоя мама права, Северус, — принял эстафету Реджинальд, — после того, что случилось летом, тебе необходимо беречь себя.

— Ну… — помедлил с ответом Снейп, — я стараюсь, но вы ведь знаете, как много задают на пятом курсе.

— Ох уж этот пятый курс, — покачал головой Бакстер, — у студентов почти не остается времени ни на что, кроме уроков. А ведь пятнадцать лет — это пора влюбленностей!

— Редж… — укоризненно произнесла Эйлин. — Ну о чем ты говоришь!

— Мне кажется, мы с Северусом отлично понимаем, о чем я, — усмехнулся Бакстер. — Точнее, о ком. Об одной рыжеволосой особе, с отцом которой он, как мне показалось, назначил встречу сразу после праздников.

— Северус, — удивленно подняла бровь Эйлин, — ты ничего не хочешь нам сообщить?

Снейп понял, что отпираться бесполезно, но решил немного потянуть время.

— Хочу, но попозже. Вечером.

— Отлично! — несколько обескураженно произнесла Эйлин. — Давайте пока выпьем чаю.

* * *

Пока они пили чай, Северус собирался с духом и с мыслями. Он внезапно осознал, что отчитываться Дамблдору или даже Риддлу было гораздо проще, чем в неполные шестнадцать объявить матери и отчиму о своем намерении заключить магическую помолвку. Сейчас, слушая милую болтовню Эйприл, Северус проговаривал про себя то, что собирался произнести вслух буквально через какой-нибудь час. Внезапно его осенило:

— Мне кажется, вам стоит позвать прабабушку, — сказал он, делая вид, что очень занят размешиванием сахара в чашке.

— Даже так? — Эйлин изо всех сил старалась казаться бесстрастной, но было видно, что она сильно нервничает.

— Да, думаю, это будет правильным, — кивнул Северус.

— О! — только и сумела произнести Эйлин. Она вытащила из кармана волшебную палочку, взмахнула ею, и по столу запрыгал сотканный из света заяц.

— Зайчик! — захлопала в ладоши Эйприл.

Северус не верил своим глазам: прежде мать никогда не вызывала при нем телесного Патронуса. Он вообще не знал, что она владеет этим колдовством.

— Приглашаем тебя на чай в восемь вечера! — надиктовала Эйлин своему посланнику. — Не хочу, чтобы бабушка разнервничалась, — пояснила она, когда светящийся заяц растаял в воздухе.

* * *

Час спустя, когда Эйприл уже спала в своей кроватке, в дверь коттеджа негромко постучали.

— Я думала, что ты придешь к нам завтра, — Элеонора отменила согревающие чары. — Что у вас стряслось? — спросила она, глядя на взволнованные лица внучки и правнука.

— Ничего не случилось, бабушка, — поспешила успокоить ее Эйлин, — думаю, вам лучше пройти в гостиную и присесть.

— Даже так? — слегка заволновалась миссис Принц, принимая приглашение внучки. — Надеюсь, все в порядке?

— Все замечательно! — просияла Эйлин. — Просто Северус решил сообщить нам всем нечто очень важное.

— И почему я догадываюсь, о чем пойдет речь, — хмыкнула Элеонора, поудобнее устроившись в кресле.

— Ты в курсе дела? — в голосе Эйлин просквозила обида. Как бы она ни старалась, доверительные отношения, царившие между Северусом и Элеонорой, порой вызывали у нее ревность.

— Странно, что ТЫ не в курсе, — подлила масла в огонь миссис Принц, дав Северусу в очередной раз убедиться, что язвительностью он пошел в своих прадеда и прабабку.

— Северус, может ты все-таки скажешь нам, — прервал словесную перепалку Реджинальд.

— Да, — вздохнул Снейп, малодушно надеявшийся, что Элеонора сделает за него всю черную работу. — Дело в том, что мы с Лили собираемся заключить магическую помолвку, — выпалил он единым духом.

— Что? — Эйлин охнула и едва не села мимо стула. — Сынок, но ведь тебе всего пятнадцать! Зачем так торопить события?

— В самом деле, Северус. Мне кажется, для подобного решения ты еще очень молод, — растерянно произнес Бакстер.

— Во-первых, помолвка — это еще не брак, — как можно спокойнее произнес Северус, не исключавший подобной реакции матери и отчима. — Разумеется, мы с Лили не поженимся раньше, чем нам обоим исполнится восемнадцать. Во-вторых, магическая помолвка обеспечит Лили сильную защиту рода Принц. Времена сейчас, сами знаете, очень непростые, и дополнительная предосторожность не помешает, — добавил Северус. — И в-третьих, мы любим друг друга и хотим быть вместе. По-моему, это весьма веская причина. Поскольку до полного магического совершеннолетия мне еще год и две недели, я прошу вашего согласия на эту помолвку.

Повисла неловкая пауза. Северус переводил взгляд с лица матери, на котором все еще читалась растерянность, на невозмутимое лицо прабабушки. Формально, являясь главой рода, лишь она могла дать согласие на магическую помолвку, да еще и с магглорожденной волшебницей. Однако Северус все же хотел заручиться также и поддержкой матери. Он отлично помнил, как его собственная бабушка — мать Тобиаса, невзлюбившая Эйлин с первого момента их знакомства, не пускала к себе на порог ни странную невестку, которую сразу же метко окрестила «ведьмой», ни ее «отродье», как миссис Снейп называла своего внука. Несмотря на то, что до сих пор отношения между Эйлин и Лили складывались самым лучшим образом, Северус решил не рисковать. Подруга детства — это одно, а будущая жена — совсем другое. К тому же он не забыл разговоров с матерью в этой, а особенно в той жизни. Прожившая в браке с магглом около двадцати лет, забывшая многие заклинания Эйлин при любом удобном случае подчеркивала превосходство волшебников над теми, кто не владел магией, а также над магглорожденными. Можно сказать, что свое пренебрежение к магглам Северус впитал с молоком матери. Именно поэтому он презирал и своего отца, и Петунью, и, в какой-то мере, родителей Лили. Их все-таки в меньшей степени, поскольку они любили свою дочь-волшебницу. Именно поэтому он был горд, когда на Слизерине его в конце концов приняли почти за своего. Разумеется, однокурсники — сплошь и рядом представители древних волшебных семейств — всегда смотрели на него свысока, а их родители, пока он не сделался придворным зельеваром Темного Лорда, не пускали его на порог, считая отребьем и выскочкой. И все же, даже будучи человеком второго сорта на Слизерине, он продолжал с презрением относиться к магглорожденным студентам. Ко всем, за исключением Лили. Во что это вылилось в конечном итоге, Северус не любил вспоминать. Сорвавшиеся у него с языка слова в полной мере отражали его мировоззрение в тот период. Уже потом, полностью порвав с Лили, Северус внезапно осознал, что у их отношений, вероятно, попросту не было будущего. Это сейчас он понимал, что темные волшебники не обязательно несут в себе зло. И Элеонора, и Септимус являлись темными волшебниками по своей сути, при этом их открытиями в области зельеварения целители пользовались, чтобы лечить людей. А сам Северус? Будучи от рождения темным волшебником, он стремился уничтожить мага, наводящего ужас на магическую Британию. А разве в той, иной жизни он не использовал все свои умения и знания в области Темной магии, чтобы в итоге сокрушить Темного Лорда? К сожалению, он осознал все это лишь сейчас, когда само провидение дало ему второй шанс, вернув из-за Грани. А тогда и он, и Лили мыслили слишком категорично, без полутонов, что в конечном итоге развело их по разные стороны баррикад. Именно поэтому Снейп не собирался повторять собственных ошибок. Он хотел, чтобы его семья приняла Лили как равную, а ее происхождение никогда не было предметом обсуждения. В конце концов, он ведь тоже являлся Принцем-полукровкой. Кроме того, какое вообще имел значение тот факт, что Лили родилась в семье магглов? Главное, что они с Северусом любили друг друга и хотели быть вместе!

— Мам? Что ты скажешь? — прервал молчание Снейп.

— По-моему, Лили — чудесная девушка, — улыбнулась Эйлин, — мне странно обсуждать этот вопрос вот так, без подготовки, тем более, что вы с ней так молоды… Но ведь это всего лишь помолвка?

— Конечно, — Северус едва не рассмеялся от облегчения, — я просто хочу…

— Чтобы больше никто не претендовал на твою прекрасную подружку! — подмигнул ему Бакстер.

— Именно! — закивал Снейп.

— В мое время магические помолвки заключались еще до рождения детей. Так что не вижу никаких препятствий к тому, чтобы ты и Лили обручились, — сказала Элеонора. — Она в самом деле очень славная и очень трепетно к тебе относится, и, чего уж там, довольно сильная волшебница. А это, согласись, тоже немаловажно. В общем, я не возражаю.