Второй шанс для Лили Эванс

Глава 161

— Долохов каким-то образом сбросил Метку и сбежал за границу.

— Что, прости? — от неожиданности Северус едва не сел мимо второго кресла.

Долохов, или как его называли в стане Волдеморта «этот сумасшедший русский», был чрезвычайно опасным магом, отличавшимся особой жестокостью пополам с совершенным бесстрашием. Его предки в самом деле приехали в Британию из России, но это произошло так давно, что Долохов по праву мог считаться коренным англичанином, разве что предпочитал водку местному виски, а еще обожал непристойно ругаться на чужом языке.

Принявший Метку одним из первых, Долохов являлся невероятно сильным волшебником. Он отлично разбирался как в Темных искусствах, так и в боевой магии, а еще не гнушался убийствами и пытками как магглов, так и магглорожденных волшебников. В этом он знал толк ничуть не меньше, чем мастер своего дела — Беллатриса Лестрейндж. Впрочем, когда к Ордену Феникса присоединились Гидеон и Фабиан Пруэтты — оба чистокровные из старинного волшебного рода, — Долохов без колебаний принял участие в устранении «предателей крови и магглолюбцев».

В отличие от многих иных сторонников Волдеморта, которые после исчезновения хозяина клялись и божились, что совершали свои зверства под влиянием заклятия Империус, Долохов последовал в Азкабан с гордо поднятой головой, а по освобождении с радостью вновь присоединился к Темному Лорду.

И вот теперь Малфой принес совершенно невероятную новость. Оказалось, что безбашенный русский, а именно так преподносил себя всем Долохов, был вовсе не таким уж безбашенным.

— Мне кажется, ты что-то путаешь, — медленно произнес Северус, все еще отказываясь поверить, что их с Регулусом авантюра с поддельным пророчеством привела к столь далекоидущим последствиям. — Метку невозможно сбросить, не расставшись при этом с жизнью. Это совершенно ни на что не похожее колдовство. Оно сплетается с личной магией волшебника и...

— Думай что хочешь, но он это сделал! — устало вздохнул Люциус. Лорд послал за ним Розье и Каркарова, и... они вернулись ни с чем. Не сумели обнаружить его. Поиски длились почти три месяца...

— Так он в бегах уже целых три месяца? — удивлению Северуса не было предела. — И ты только сейчас об этом сообщаешь?

— Я был уверен, что его поймают и убьют. Но пару дней назад Розье и Каркаров возвратились ни с чем.

— И...

— Можешь себе представить... — замялся Малфой.

— Они хотя бы живы?

— Розье — да, Каркаров — нет.

Еще одна ошеломляющая новость! Реальность, какой ее знал Северус, рассыпалась на глазах. Такими темпами у Риддла не останется сторонников!

— Такими темпами у Риддла не останется сторонников! — озвучил он собственную мысль.

— Не обольщайся, Северус, — горькая улыбка тронула губы Люциуса. — За последние пять лет он успел пометить своим клеймом достаточно сильных магов! — Конечно, после того... — он нервно сглотнул, — что произошло в поместье Эйвери, новых сторонников вербовать у него не получается, и это приводит Лорда... Риддла в бешенство.

«Люциус вновь называет Риддла настоящим именем, — отметил про себя Северус. — В прошлый раз он был под влиянием сильнейшего эмоционального напряжения. Но сейчас он выглядит совершенно спокойным, хоть и подавленным».

— Он все чаще пускает в ход Круцио. Против нас, представляешь? Да если бы мне сказали, что так будет...

Малфой осекся и опустил взгляд. Они оба отлично помнили их разговор в Хогвартсе шесть лет назад, когда Северус рискнул открыться Люциусу и показал то, что случится, если Малфой все-таки примет Метку. Тогда Люциус сказал, что не решится пойти против воли отца, да и шпионить в стане Волдеморта не сумеет, поскольку не владеет легилименцией.

— Я знаю, что был дураком и сам навлек на себя все это... — Люциус тяжело вздохнул и спрятал пылающее от стыда лицо в ладонях. — Мне нет никакого оправдания. Я сделал то, чего на тот момент хотел от меня отец... Впрочем, я и сам желал примкнуть к новому лидеру, обещавшему нам неограниченную власть над магглами и волшебниками. А потом... ты, наверняка, помнишь все эти рейды... Вначале тебе страшно и противно... Но со временем ты не просто привыкаешь к крикам и крови. Ты входишь во вкус, и тебе начинает нравиться... Нравится, когда у тебя в руках жизнь человека. Когда только ты решаешь: умрет он быстро или медленно, избавишь ли ты от мучений его близких, или станешь пытать их всех, включая детей, а потом убьешь их на глазах родителей. Эта власть... она... развращает... Ты кажешься себе чуть ли не богом... А потом твой кумир сходит с ума, и внезапно все переворачивается с ног на голову. И теперь уже ты сам в любой момент можешь стать жертвой, как бедняга Эйвери. Ты знаешь, я до сих пор вижу во сне Маркуса. Слышу, как он кричит!

Северус с трудом удержался от презрительной гримасы. Эйвери! Люциус, чьи руки за последние годы обагрились кровью десятков магглов и магглорожденных волшебников, сожалел лишь об одном единственном убийстве. Такого же, как и он сам, чистокровного мага. Всех остальных он по-прежнему считал грязью у себя под ногами. Снейп подавил дрожь отвращения. Теперь он гораздо лучше понимал Дамблдора. В ту ночь, когда Северус явился к нему просить защитить Лили — и только ее одну! О Поттере и их с Лили маленьком сыне Снейп тогда даже не думал! — Альбус смотрел на него с нескрываемым презрением и даже омерзением. Сейчас Люциус вызывал у него схожие чувства. Однако, в отличие от Дамблдора, Северус не мог бросить в лицо Люциусу «Ты мне отвратителен!». Возможно, Дамблдор просто не представлял, чего стоило Пожирателю смерти предать своего Повелителя и чем это грозило в будущем. Дамблдору, этому непогрешимому воину света, чьи методы при ближайшем рассмотрении оказались далеко не такими и добрыми, было легко осуждать и презирать своего бывшего студента, позволившего другому бывшему студенту заклеймить его как скот. У Северуса подобной привилегии не имелось. Он слишком хорошо помнил, что совершил в своей иной жизни. А кроме того, он не мог и не хотел растоптать доверие Малфоя. Пусть его откровения и коробили Северуса, однако это была вполне приемлемая цена за важнейшую информацию из логова противника.

— Можешь ничего не говорить! — очевидно, Люциус частично догадался, что творилось в душе его собеседника. — Я не забыл твоих предупреждений. Я знаю, что сам выбрал такую судьбу. Пять-шесть лет назад Риддл был... не таким жутким. Да что там, можно сказать — он был почти нормальным! Мне кажется, если бы тогда я решил не принимать Метку, он бы проглотил это, при условии, что отец продолжил бы фактически его содержать, но сейчас... Мы все... кто согласился тогда стать его Избранными... мы оказались мечеными дураками. Я ведь не могу даже сбежать на континент — как Долохов или Мальсибер, — Риддл и моя чокнутая кузина Белла разыщут меня в два счета. И что со мной будет? Я не сумею вынести то, что он сделал с Каркаровым...

Он поднял глаза и позволил Северусу проникнуть в свое сознание.

Снейп вновь очутился в поместье Лестрейнджей. В просторном зале, практически полностью освобожденном от мебели, собралось несколько десятков людей в масках Пожирателей смерти.

— Мой Лорд, — Северус узнал голос Беллатрисы, — ваши посланники вернулись ни с чем, — вкрадчиво продолжала она. — Они пытались скрыться от вашего праведного гнева, но мои муж и деверь схватили их.

— Вот как! — злая усмешка тронула губы Волдеморта, восседающего в кресле, больше похожем на трон. — Приведите их сюда. Я с удовольствием послушаю их отчет о странствиях в поисках нашего общего друга — Антонина.

Пожиратели тотчас образовали полукруг напротив кресла, в центр которого вытолкнули скованных по рукам и ногам Каркарова и Розье. Одежда обоих была порвана. На лицах — следы побоев. Очевидно, при поимке они оказали отчаянное сопротивление.

— Игорь, Эван, признаться, я удивлен и расстроен тем, что вы не явились с докладом сразу по прибытии, — обратился к ним Риддл. — Однако, судя по тому, что вас всего двое, — докладывать вам особенно нечего.

— Простите, мой Лорд! — глухо произнес Розье.

Оба волшебника как по команде опустились на колени.

— Мы не сумели обнаружить следов Долохова, — Каркаров повинно опустил голову.

— И вместо того, чтобы честно сообщить об этом, вы решили сбежать, как трусы? Решили предать меня? — в голосе Риддла послышались металлические нотки. — Вы разве забыли, что бывает с предателями?

— Нет, мой Лорд, — трясясь от страха, Розье подполз к «трону» и попытался поцеловать край мантии Риддла. — Умоляю, простите, мой Лорд.

— Круцио! — прозвучало в ответ.

Розье завыл, как раненый зверь, и забился в судорогах на паркете.

— Умоляю! Пощадите! — хрипел он. — Это все Каркаров!

Пытка моментально прекратилась.

— Что «Каркаров»? — Риддл впился взглядом в перекошенное от боли лицо Розье.

— Он... он... подговорил меня бежать, — с трудом выговорил тот. — Мы искали Долохова везде, где только возможно... Но... никаких следов... Найти его без Метки просто невозможно... И тогда Игорь запаниковал... Он сказал, что нас накажут, если мы не приведем с собой Долохова... И я послушал его... Я не желал предавать вас, мой Лорд! Умоляю, пощадите меня!

— Это правда? — Риддл повернулся к так и стоявшему на коленях Каркарову.

— Н-н-нет, мой Лорд, — еле слышно ответил тот.

— Значит, Розье лжет? Лжет своему Повелителю при стольких свидетелях? — хмыкнул Риддл. — Подними голову и смотри мне в глаза. Легилименс!

В зале воцарилось гнетущее молчание. Слышалось лишь хриплое дыхание Розье, который продолжал лежать на полу у ног Риддла.

— Все ясно, — негромкий голос Риддла произвел эффект пушечного выстрела. — Эван, я прощаю тебе твое заблуждение, однако ты обязан сурово покарать предателя, которому не место в наших рядах.

— Я сделаю все... — Розье наконец завладел краем мантии Риддла и поднес ее к губам. — Все, что вы прикажете.

— Я думаю, что подобное предательство лучше всего выжигать каленым железом или, в нашем случае, Адским пламенем.

— Нет! — Каркаров, несмотря на мешавшие ему путы, попытался вскочить с коленей. — Нет, только не это!

— Не это, говоришь? Хорошо, — кивнул Волдеморт. — Эван, раз Игорь так боится Адского пламени, сожги его обычным огнем. Развяжите его и верните палочку! — приказал он, кивнув на Розье.

— Не надо! Прошу! Умоляю! — голос Каркарова сорвался на визг, а затем перешел в нечеловеческий крик, когда Розье направил на него палочку и произнес:

— Инсендио!