Второй шанс для Лили Эванс

Глава 27

В первых числах июля отец Люпина прислал миссис Принц сову с просьбой о личной встрече.

— Я хочу, чтобы ты непременно на ней присутствовал, — заявила Северусу Элеонора. — Ведь, хотя на патенте написано мое имя, мы оба прекрасно знаем, кто на самом деле изобрел Волчье противоядие. Надеюсь, ты не обидишься, если я утаю от мистера Люпина эти подробности. Мне хотелось бы как можно дольше держать в секрете твои выдающиеся способности в области зельеварения, а то, боюсь, слухи дойдут до ушей Темного Лорда, и тогда...

Элеонора не договорила, но ее тяжелый вздох был красноречивее любых слов.

Северус почувствовал, как его буквально захлестнула волна благодарности к этой пожилой женщине, столь храбро пытавшейся защитить своего правнука от неизбежных грядущих посягательств Волдеморта. Снейп отлично понимал, какая непомерно трудная задача стояла перед его прабабкой. Разумеется, сейчас двенадцатилетний мальчишка не вызывал у Темного Лорда никакого интереса, но со временем слухи о его талантах просочатся за стены Хогвартса, и вот тогда за него может начаться настоящая война. Снейп был уверен, что Дамблдор тоже не станет сидеть сложа руки и постарается перетянуть его, а также Джеймса, Сириуса, Ремуса и Лили на «сторону добра». А этого ни в коем случае нельзя было допустить, учитывая, чем все закончилось в прошлой жизни!

— Кстати, о наших занятиях...

Голос Элеоноры доносился до Северуса словно сквозь плотный туман. Он не представлял, как ему приступить к выполнению своего плана. За год ему пока удалось распределиться на Гриффиндор, подружиться с теми, о ком раньше он не мог и думать без ненависти, и запустить в Большом зале фальшивое пророчество. Правда, толку от последнего не было ни на грош, ведь Малфой так и не согласился сотрудничать с ним. Ах да, еще он вошел в «ближний круг» хогвартских привидений! Это, пожалуй, можно было бы считать подлинным успехом, если бы не одно но: поиск крестражей откладывался по крайней мере на два года. Только по достижении им четырнадцати лет он в полную силу сумеет воспользоваться всем своим немалым магическим потенциалом, без которого невозможно было приступить к уничтожению крестражей...

— Северус, ты вообще меня слушаешь? — Элеонора дотронулась до его щеки, и это выдернуло Снейпа из размышлений и вернуло к реальности. — Что-то ты сегодня какой-то рассеянный. Ты не заболел?

— Нет, бабушка, — встрепенулся Снейп, — я отлично себя чувствую. — «И чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы мог поскорее начать уничтожать осколки души Темного Лорда!» — подумал он. — Вы говорили насчет наших занятий.

— Да, — кивнула миссис Принц, — мне кажется, что тебе уже совершенно необязательно проводить столько времени в лаборатории. Вас наверняка заваливают уроками в Хогвартсе, а каникулы для того и созданы, чтобы немного отдохнуть. Да, я помню о моем обещании проследить за тем, как ты варишь Волчье противоядие, — остановила она собиравшегося было возразить Северуса, — хотя, сдается мне, ты с этой задачей и без меня великолепно справишься, хитрюга! — она тепло улыбнулась Северусу и потрепала его по волосам. — Так что можешь спокойно договариваться о встрече с друзьями и своей маггловской подружкой.

— Лили, — внезапно твердо сказал Северус, — мою подругу зовут Лили.

— Хорошо, — в голосе Элеоноры прорезалось удивление. — Судя по всему, мне надо потихоньку привыкать к мысли, что мои праправнуки будут на три четверти магглами.

— А вас это так расстраивает? — Северус внимательно посмотрел на Элеонору. Мнение этой пожилой женщины было для него неимоверно важно, и ему больше всего на свете хотелось, чтобы она приняла его избранницу.

— Я уже тебе говорила как-то, — сварливо произнесла миссис Принц, — я не одержима идеями чистоты крови, подобно... некоторым. Вон Декстер с Маршей — чистокровнее некуда, а что путного из этого вышло? Разумеется, когда-то я мечтала породниться с каким-нибудь древним чистокровным семейством вроде Малфоев или Лестрейнджей, но ни на Декстера, ни на Эйлин охотников так и не нашлось, а ты, как я уже поняла, никому не позволишь вмешиваться в свою судьбу!

* * *

Встреча с мистером Люпином была назначена через два дня в шесть часов вечера.

Чтобы избавить гостя от любопытных взглядов и возможных неуместных вопросов Декстера и Марши, Элеонора попросила Присси сервировать чай на троих в беседке в дальнем конце сада.

Лайелл Люпин прибыл за пять минут до оговоренного срока и потом долго извинялся перед миссис Принц за причиненное неудобство. Было заметно, как сильно он волновался. Его приятное, с довольно мягкими чертами лицо то бледнело, то краснело, он периодически закусывал губу, а подрагивавшие пальцы указывали на явную нервозность.

— Спасибо, что уделили мне время, миссис Принц, — откашлявшись, произнес он. — Ремус рассказал нам с женой, что благодаря вашему потрясающему изобретению он больше не страдает при трансформации. Я с трудом дождался дня, чтобы выразить свою признательность вам и вашему внуку, ведь это он, как я понимаю, уговорил вас на создание Волчьего противоядия?

— Совершенно верно, — с достоинством подтвердила Элеонора. — Северус доверил мне секрет Ремуса и буквально вынудил попробовать сварить для него это зелье. Я счастлива, что оно работает как следует. Мне довелось дважды присутствовать при трансформации, смягченной действием зелья. Страшно даже вообразить, что испытывал ваш сын раньше.

— Мне... невыносимо и вспоминать об этом, — глаза мистера Люпина подозрительно заблестели. — Ремус — очень мужественный мальчик. Его заразили в раннем детстве, и, если честно, целители были уверены, что он не выживет. Он выжил, вопреки всем мрачным прогнозам, но наша с ним жизнь превратилась в ад. Вы не представляете себе, что испытывают родители, когда их сын — милый, добрый, отзывчивый мальчик — за несколько минут преображается в смертоносного монстра, который способен убить даже самого близкого человека. В перерывах между полнолуниями Ремус был замечательным ребенком. И немыслимо одиноким. Мы с женой никого не подпускали к нему, боясь, что кто-то раскроет его тайну и начнет насмехаться над ним. Мы старались дать ему все, что только душе угодно, но он все равно страдал от отсутствия общества сверстников.

Когда профессор Дамблдор пришел к нам и предложил отправить Ремуса в Хогвартс, мы сперва не согласились. Мы боялись, что он перекинется на глазах у всех и заразит, покалечит или, и того хуже, убьет кого-нибудь из студентов, но профессор Дамблдор успокоил нас. Он сказал, что, если Ремус поедет в школу, там будут приняты беспрецедентные меры предосторожности, а о его болезни вообще никто не узнает, за исключением декана, мадам Помфри и самого директора.

В первом же письме Ремус признался мне, что у него появился друг. Особенный друг, который сразу разгадал его тайну и обещал помочь. Не хочу лгать, поначалу я весьма настороженно отнесся к вашим словам, Северус. Я написал Ремусу, что не стоит так доверять людям, и предостерег его от разочарования.

«Дети порой бывают очень жестоки, — писал я ему. — Возможно, этот доброжелательно настроенный мальчик лишь притворяется таковым, чтобы, посмеявшись над тобой, раскрыть твою тайну перед всей школой».

Ответом мне стало абсолютное молчание. Ремус просто прекратил реагировать на мои письма. И вот когда я, сгорая от беспокойства, решил отправиться в Хогвартс и повидать его, он возобновил переписку и с гордостью сообщил, что теперь у него целых три друга, которые знают о его сущности и не боятся его. Мы с женой... — он перевел дух и вытер вновь выступившие на глазах слезы, — были вне себя от счастья. А уж когда в феврале Ремус подробно описал нам действие вашего зелья... Страдания сделали Ремуса не по годам умным мальчиком. Так как он не общался со сверстниками и единственным его развлечением были книги, со временем у него выработался прекрасный слог. Я вам сейчас зачитаю отрывок из его письма...

Мистер Люпин вытащил из кармана сложенный вчетверо листок пергамента.

«Вообразите себе, что вы живете в мире, где один день в месяц проводите в аду. Вы знаете, когда этот день наступит и какие мучения вам уготованы, но ничего не в состоянии с этим поделать.

До того как я впервые выпил Волчье противоядие, моя жизнь была как раз таким адом. Даже то, что у меня появились друзья, не скрашивало того ужаса, который я чувствовал за несколько дней до каждого полнолуния.

И вот случилось чудо! Позавчера мое превращение прошло практически незаметно для меня самого. Вы, наверное, сочтете меня сумасшедшим, но я позволил Северусу остаться со мной (хотя, сказать по правде, попробовали бы вы ему не позволить!). Ведь мои мучения закончились благодаря ему и его удивительной прабабушке. Я никогда не видел ее, но уверен — она замечательная! Вместо того чтобы помчаться к профессору Дамблдору (а лучше сразу в попечительский совет!) с жалобой на то, что в Хогвартсе учится оборотень, она взялась помочь мне! Вы можете назвать меня бессовестным эгоистом (ведь если бы зелье не подействовало, утром от Северуса остались бы одни обглоданные кости да куча окровавленного тряпья), но я почему-то не сомневался — все получится!

Вы не представляете, что значит просто жить, не опасаясь, что скоро на небе снова засияет полная луна и настанет мой персональный ад!

Я знаю, что моя болезнь никуда не делась, знаю, что никогда не стану таким, как все, но, по крайней мере, теперь мне не нужно бояться убить или заразить самых дорогих мне людей.

Благодаря Северусу и его прабабушке я больше не чудовище!»

На последних словах письма у мистера Люпина сорвался голос.

— Вы и представить не в состоянии, что сделали для нашего мальчика и для нас! — воскликнул он, когда наконец смог совладать с эмоциями.

Северус, у которого на протяжении чтения письма Ремуса неприятно щипало в носу, перевел взгляд на Элеонору и заметил слезы в уголках ее глаз.

— Ну-ну, успокойтесь, мой дорогой, — она с огромным трудом взяла себя в руки и осторожно дотронулась до плеча мистера Люпина. — Мне сложно вообразить, какой ужас вы пережили, но все это уже позади. Зелье запатентовано, и даже если со мной что-нибудь случится — все мы не вечны! — его сможет изготовить любой приличный зельевар.

— Мы с женой, — запинаясь, произнес мистер Люпин, — хотели бы хоть как-то отблагодарить вас за то, что сохранили здоровье и рассудок нашему сыну.

— Если вы о деньгах, то и думать забудьте! — притворно сердито сказала Элеонора. — Вот еще глупости! Мне вполне хватило вознаграждения, прилагавшегося к ордену Мерлина, который я получила, запатентовав это зелье.

— Тогда, надеюсь... — голос мистера Люпина стал тверже, — вы примете от нас Долг жизни. В знак нашей признательности и уважения.

— Уж и не знаю, — заколебалась Элеонора. — Полагаю, вы понимаете, насколько серьезный Обет даете? А вдруг мне от вас понадобится чего-нибудь этакое? Вы ведь, как мне известно, работаете в Министерстве?

— Все что угодно! — горячо подтвердил мистер Люпин.