Сестра Керри - английский и русский параллельные тексты

На случай, если люди подобного типа переведутся на земле, я позволю себе обрисовать здесь те приемы и уловки, к которым они прибегали не без успеха.

Good clothes, of course, were the first essential, the things without which he was nothing.

Хорошее платье являлось, разумеется, главным козырем коммивояжера, без него он — ничто.

A strong physical nature, actuated by a keen desire for the feminine, was the next.

Затем он должен был обладать физически крепкой натурой, главная особенность которой — острое влечение к женщине.

A mind free of any consideration of the problems or forces of the world and actuated not by greed, but an insatiable love of variable pleasure.

И разумом, которому чужды какие-либо размышления о проблемах и силах, управляющих миром; поступками же его руководили не алчность, а ненасытная любовь к разнообразным удовольствиям.

His method was always simple.

Его приемы обычно были очень просты.

Its principal element was daring, backed, of course, by an intense desire and admiration for the sex.

Прежде всего — смелость, основанная, конечно, на сильном чувственном желании и восхищении прекрасным полом.

Let him meet with a young woman once and he would approach her with an air of kindly familiarity, not unmixed with pleading, which would result in most cases in a tolerant acceptance.

При встрече с молодой женщиной он начинал ухаживать за нею с добродушной фамильярностью, не лишенной, однако, оттенка мольбы, и в большинстве случаев его ухаживания принимались снисходительно.

If she showed any tendency to coquetry he would be apt to straighten her tie, or if she "took up" with him at all, to call her by her first name.

Если женщина обнаруживала склонность к кокетству, он позволял себе поправить на ней бантик, а заметив, что "клюнуло", тотчас начинал называть ее просто по имени.

If he visited a department store it was to lounge familiarly over the counter and ask some leading questions.

Зайдя, к примеру, в универсальный магазин, коммивояжер непринужденно облокачивался на прилавок и задавал продавщице несколько наводящих вопросов.

In more exclusive circles, on the train or in waiting stations, he went slower.

В более изысканных кругах, а также в поезде или в зале ожидания он вел себя осторожнее.

If some seemingly vulnerable object appeared he was all attention — to pass the compliments of the day, to lead the way to the parlor car, carrying her grip, or, failing that, to take a seat next her with the hope of being able to court her to her destination.

Но как только на его горизонте появлялся податливый, по его мнению, объект, он становился воплощенным вниманием и любезностью, заводил речь о погоде, галантно открывал дверь вагона, помогал нести чемодан, если же это не удавалось, старался сесть рядом, надеясь до прибытия поезда к месту назначения найти возможность поухаживать.

Pillows, books, a footstool, the shade lowered; all these figured in the things which he could do.

Положить под голову подушечку, предложить книгу, скамеечку под ноги, опустить штору — он успевал подумать обо всем.

If, when she reached her destination he did not alight and attend her baggage for her, it was because, in his own estimation, he had signally failed.

И, доехав до места, он лишь в том случае не сходил вслед за спутницей, чтобы принять на себя заботу о ее багаже, если считал дело безнадежным.

A woman should some day write the complete philosophy of clothes.

Кому-нибудь из женщин следовало бы написать философский трактат об одежде.

No matter how young, it is one of the things she wholly comprehends.

Как бы женщина ни была молода, она знает толк в платье.

There is an indescribably faint line in the matter of man's apparel which somehow divides for her those who are worth glancing at and those who are not.

Оценивая мужской костюм, женщина проводит при этом некую едва заметную грань, которая позволяет ей делить мужчин на стоящих и не стоящих ее внимания.

Once an individual has passed this faint line on the way downward he will get no glance from her.

Индивидуум, опустившийся ниже этой грани, уже никогда не удостоится ее взгляда.

There is another line at which the dress of a man will cause her to study her own.

Есть и другая грань, которая заставляет женщину сравнивать одежду мужчины со своей.

This line the individual at her elbow now marked for Carrie.

И к такому сравнению невольно побудил Керри ее сосед.

She became conscious of an inequality.

Она внезапно поняла, как они неравны.

Her own plain blue dress, with its black cotton tape trimmings, now seemed to her shabby. She felt the worn state of her shoes.

Ее простое синее платьице с отделкой из черной бумажной тесьмы показалось ей жалким… Она вдруг увидела, как поношенны ее ботинки.

"Let's see," he went on, "I know quite a number of people in your town.

— Позвольте, — продолжал ее спутник, — ведь я как будто многих знаю в вашем городке!

Morgenroth the clothier and Gibson the dry goods man."

Хотя бы Моргенрота — магазин готового платья, Гибсона — мануфактурный магазин…

"Oh, do you?" she interrupted, aroused by memories of longings their show windows had cost her.

— В самом деле? — перебила Керри и сразу взволновалась, вспомнив, сколько томительных минут она пережила, простаивая перед витринами этих магазинов.

At last he had a clew to her interest, and followed it deftly.

А он почувствовал, что нашел наконец ключ к ее вниманию.

In a few minutes he had come about into her seat. He talked of sales of clothing, his travels, Chicago, and the amusements of that city.

Через несколько минут он уже подсел к ней и принялся рассказывать о заключенных им сделках по продаже готового платья, о своих странствованиях, о Чикаго и городских развлечениях.

"If you are going there, you will enjoy it immensely.

— Вы получите массу удовольствий, раз вы едете в Чикаго.

Have you relatives?"

У вас там есть родные?

"I am going to visit my sister," she explained.

— Я еду навестить сестру, — ответила Керри.

"You want to see Lincoln Park," he said, "and Michigan Boulevard.

— Вы непременно должны осмотреть Линкольн-парк и бульвар Мичиган, — сказал он.

They are putting up great buildings there.

— Вот где строятся гигантские здания!

It's a second New York — great.

Это в полном смысле слова второй Нью-Йорк. Изумительный город!

So much to see — theatres, crowds, fine houses — oh, you'll like that."

Там есть на что посмотреть! Театры, огромные толпы народа, красивые дома. О, вам там очень понравится!

There was a little ache in her fancy of all he described.

Стараясь представить себе все, что он описывал, Керри вдруг ощутила глухую тоску.

Her insignificance in the presence of so much magnificence faintly affected her.

Она казалась себе таким ничтожеством по сравнению со всем этим великолепием, и ей стало не по себе.

She realised that hers was not to be a round of pleasure, and yet there was something promising in all the material prospect he set forth.

Она прекрасно понимала, что ее ждут не одни удовольствия, однако было что-то обещающее во всем том, о чем ей рассказывал ее спутник.

There was something satisfactory in the attention of this individual with his good clothes.

Ей было приятно внимание этого хорошо одетого человека.

She could not help smiling as he told her of some popular actress of whom she reminded him.

Она не могла сдержать улыбки, когда он, заговорив об одной известной актрисе, сказал, что Керри напоминает ее.

She was not silly, and yet attention of this sort had its weight.

Девушка отнюдь не была глупа, и все же ей это польстило.

"You will be in Chicago some little time, won't you?" he observed at one turn of the now easy conversation.

— Вы ведь побудете немного в Чикаго? — спросил он в ходе беседы, теперь уже совсем непринужденной.

"I don't know," said Carrie vaguely — a flash vision of the possibility of her not securing employment rising in her mind.

— Право, не знаю, — уклончиво сказала Керри: у нее мелькнула мысль, что она может не найти там работы.

"Several weeks, anyhow," he said, looking steadily into her eyes.

— Но уж несколько недель, во всяком случае, поживете? — спросил он, пристально глядя ей в глаза.

There was much more passing now than the mere words indicated.

То, что между ними происходило, было гораздо значительнее произнесенных слов.

He recognised the indescribable thing that made up for fascination and beauty in her.

Он угадал в этой девушке какую-то неуловимую прелесть, заменявшую ей броскую красоту.

She realised that she was of interest to him from the one standpoint which a woman both delights in and fears.

Керри поняла, что интересна для него лишь с вполне определенной точки зрения, — это обычно пугает женщину и вместе с тем тайно радует.

Her manner was simple, though for the very reason that she had not yet learned the many little affectations with which women conceal their true feelings.

Она держалась очень просто, хотя бы потому, что еще не успела научиться легкому жеманству, которое помогает женщинам скрывать свои истинные чувства.

Some things she did appeared bold.

Кое в чем ее поведение могло показаться смелым.

A clever companion — had she ever had one — would have warned her never to look a man in the eyes so steadily.

Будь у нее, например, умный и опытный друг, он объяснил бы ей, что не следует так упорно смотреть мужчине в глаза.

"Why do you ask?" she said.

— Почему это вас интересует? — спросила она.

"Well, I'm going to be there several weeks.

— Да просто потому, что я сам пробуду в Чикаго несколько недель.

I'm going to study stock at our place and get new samples.

Мне нужно хорошенько ознакомиться с товарами нашей фирмы и запастись новыми образцами.

I might show you 'round."

Тем временем я бы показал вам город.

"I don't know whether you can or not. I mean I don't know whether I can.

— Я не знаю, сможете ли вы… То есть, вернее, не знаю, смогу ли я.

I shall be living with my sister, and — "

Ведь я буду жить у сестры, и…

"Well, if she minds, we'll fix that."

— Ну что ж, если она будет против, мы как-нибудь это уладим.

He took out his pencil and a little pocket note-book as if it were all settled.

Он достал из кармана маленькую записную книжку и карандаш, точно они уже обо всем договорились.

"What is your address there?"

— Какой же ваш адрес?

She fumbled her purse which contained the address slip.

Керри порылась в кошельке, где хранилась бумажка с адресом сестры.

He reached down in his hip pocket and took out a fat purse. It was filled with slips of paper, some mileage books, a roll of greenbacks.

Ее спутник засунул руку в задний карман брюк и достал толстенный бумажник с пачкой зеленых ассигнаций и уймой различных записочек и квитанций.

It impressed her deeply. Such a purse had never been carried by any one attentive to her.

Бумажник произвел на Керри большое впечатление: такого не было ни у кого из ее знакомых.

Indeed, an experienced traveller, a brisk man of the world, had never come within such close range before.

Да и вообще никогда еще она не встречала столь опытного путешественника и столь светского щеголя.

The purse, the shiny tan shoes, the smart new suit, and the air with which he did things, built up for her a dim world of fortune, of which he was the centre.

Бумажник, блестящие коричневые ботинки, изящный, с иголочки, костюм, уверенность в каждом жесте и каждом слове — все это рисовало ее воображению мир несметных богатств, окружавших этого человека.

It disposed her pleasantly toward all he might do.

И потому она готова была отнестись благосклонно ко всему, что бы он ни предложил.

He took out a neat business card, on which was engraved Bartlett, Caryoe & Company, and down in the left-hand corner, Chas.

Он вынул из бумажника красивую визитную карточку своей фирмы с литографированной надписью: "Бартлет, Карио и ^ ", внизу в левом уголке было добавлено:

H. Drouet.

"Чарльз Друэ".

"That's me," he said, putting the card in her hand and touching his name.

— Вот это я, — сказал он, подавая карточку Керри и указывая на фамилию внизу.

"It's pronounced Drew-eh. Our family was French, on my father's side."

— Произносится "Друэ", по отцу я француз.

She looked at it while he put up his purse.

Пока Друэ прятал бумажник, Керри рассматривала карточку.

Then he got out a letter from a bunch in his coat pocket.

Затем он достал из внутреннего кармана пиджака пачку писем, взял одно из них и, указывая ей на красовавшийся сбоку рисунок, сказал:

"This is the house I travel for," he went on, pointing to a picture on it, "corner of State and Lake."

— Это дом, где помещается наша фирма. На углу Стэйт и Лейк-стрит.

There was pride in his voice.

Он произнес это с гордостью.

He felt that it was something to be connected with such a place, and he made her feel that way.

Служба в такой фирме что-нибудь да значит, и ему хотелось, чтобы девушка это почувствовала.

"What is your address?" he began again, fixing his pencil to write.

— Итак, ваш адрес? — снова спросил он и приготовился записывать.

She looked at his hand. "Carrie Meeber," she said slowly.

— Керри Мибер, — медленно сказала она.

"Three hundred and fifty-four West Van Buren Street, care S. C. Hanson."

— Ван-Бьюрен-стрит на Западной стороне, дом триста пятьдесят четыре, квартира Гансона.

He wrote it carefully down and got out the purse again.

Друэ аккуратно записал адрес, снова вынул бумажник и спрятал туда записную книжку.