Сестра Керри - английский и русский параллельные тексты

These "trippers" were men put on during the busy and rush hours, to take a car out for one trip.

"Разовыми" называли людей, которых управление нанимало для того, чтобы обслуживать вагоны в самое горячее время, то есть в часы наибольшего наплыва пассажиров.

The compensation paid for such a trip was only twenty-five cents.

За каждый рейс "разовому" платили двадцать пять центов.

When the rush or busy hours were over, they were laid off.

Как только кончалась горячая пора, этих людей отпускали на все четыре стороны.

Worst of all, no man might know when he was going to get a car. He must come to the barns in the morning and wait around in fair and foul weather until such time as he was needed.

Хуже всего было то, что никто не знал, когда ему предоставят работу; тем не менее нужно было являться в парк с утра и в хорошую и в дурную погоду и ждать у ворот, пока ты не понадобишься трамвайному управлению.

Two trips were an average reward for so much waiting — a little over three hours' work for fifty cents. The work of waiting was not counted.

Средний заработок при системе "разовых" редко превышал пятьдесят центов в день, то есть плату за два рейса. Иными словами, платили только за три с лишним часа работы, а ожидание в счет не шло.

The men complained that this system was extending, and that the time was not far off when but a few out of 7,000 employees would have regular two-dollar-a-day work at all.

Трамвайные служащие утверждали, что эта система все шире и шире входит в практику и недалеко то время, когда из семи тысяч трамвайных работников только немногие будут получать регулярно по два доллара в день.

They demanded that the system be abolished, and that ten hours be considered a day's work, barring unavoidable delays, with $2.25 pay.

Они требовали, чтобы эта система была отменена, чтобы рабочий день, не считая случайных задержек, не превышал десяти часов и чтобы плата была не ниже двух с четвертью долларов в день.

They demanded immediate acceptance of these terms, which the various trolley companies refused.

Они настаивали на немедленном удовлетворении всех своих требований. Но трамвайные компании ответили решительным отказом.

Hurstwood at first sympathised with the demands of these men — indeed, it is a question whether he did not always sympathise with them to the end, belie him as his actions might.

Г ерствуд вначале сочувствовал рабочим и признавал справедливость их требований. Можно даже утверждать, что он до конца сочувствовал забастовщикам, каковы бы ни были в дальнейшем его действия.

Reading nearly all the news, he was attracted first by the scare-heads with which the trouble was noted in the "World."

Читая почти все известия, он обратил внимание на тревожные заголовки, которыми начинались газетные заметки о забастовке.

He read it fully — the names of the seven companies involved, the number of men.

Он прочел их от начала и до конца и запомнил названия всех семи трамвайных компаний, а также точное число бастующих.

"They're foolish to strike in this sort of weather," he thought to himself.

"Как глупо бастовать в такие холода, — размышлял он.

"Let 'em win if they can, though."

— Впрочем, от души желаю им победы".

The next day there was even a larger notice of it.

На следующий день газеты пестрели уже более подробными сообщениями.

"Brooklynites Walk," said the "World."

"Бруклинцы ходят пешком! — писала газета "Уорлд".

"Knights of Labour Tie up the Trolley Lines Across the Bridge."

— Рыцари труда блокировали движение трамваев через мост!

"About Seven Thousand Men Out."

Семь тысяч человек бросили работу!"

Hurstwood read this, formulating to himself his own idea of what would be the outcome.

Герствуд читал все это и пытался предсказать исход забастовки.

He was a great believer in the strength of corporations.

Он верил в силу трамвайных компаний.

"They can't win," he said, concerning the men.

"Забастовщики едва ли возьмут верх, — думал он.

"They haven't any money.

— У них нет денег.

The police will protect the companies. They've got to.

Полиция, конечно, будет оказывать помощь трамвайным компаниям.

The public has to have its cars."

Публике необходим трамвай".

He didn't sympathise with the corporations, but strength was with them.

Он отнюдь не сочувствовал владельцам трамвайных линий, но сила была на их стороне.

So was property and public utility.

К тому же трамваи нужны населению.

"Those fellows can't win," he thought.

"Нет, этим ребятам не выиграть!" — решил он в конце концов.

Among other things, he noticed a circular issued by one of the companies, which read:

Среди всяких других заметок Герствуд прочел циркуляр одной трамвайной компании, гласивший:

ATLANTIC AVENUE RAILROAD

"Трамвайная линия Атлантик-авеню.

SPECIAL NOTICE

Ко всеобщему сведению.

The motormen and conductors and other employees of this company having abruptly left its service, an opportunity is now given to all loyal men who have struck against their will to be reinstated, providing they will make their applications by twelve o'clock noon on Wednesday, January 16th.

Ввиду того, что вагоновожатые, кондукторы и другие служащие нашей компании внезапно бросили работу, мы предлагаем всем лояльным служащим, бастующим против воли, вернуться на свои места, о чем следует заявить до двенадцати часов 16 января.

Such men will be given employment (with guaranteed protection) in the order in which such applications are received, and runs and positions assigned them accordingly.

Этим лицам будет предоставлена работа под надлежащей охраной, в порядке поступления заявлений, и сообразно с этим они будут направлены на разные маршруты.

Otherwise, they will be considered discharged, and every vacancy will be filled by a new man as soon as his services can be secured. (Signed) Benjamin Norton, President

Все, не подавшие подобного заявления, будут считаться уволенными, а вакантные места будут предоставляться новым служащим по мере найма их компанией. Директор-распорядитель Бенджамен Нортон."

He also noted among the want ads. one which read:

Герствуд обратил внимание и на следующее объявление в одном из столбцов отдела

WANTED.

"Спрос на рабочую силу":

— 50 skilled motormen, accustomed to Westinghouse system, to run U.S. mail cars only, in the City of Brooklyn; protection guaranteed.

"Требуется 50 опытных вагоновожатых, знакомых с системой Вестингауза, для управления только почтовыми вагонами в Бруклине.

He noted particularly in each the "protection guaranteed."

Охрана гарантируется". От него не ускользнули слова об охране в обоих объявлениях.

It signified to him the unassailable power of the companies.

В этом сказывалась неприступная мощь трамвайной компании.

"They've got the militia on their side," he thought.

"Полиция на стороне компании, — снова подумал он.

"There isn't anything those men can do."

— Забастовщики ничего не добьются!"

While this was still in his mind, the incident with Oeslogge and Carrie occurred.

Впечатление от прочитанного было еще свежо в уме Г ерствуда, когда в присутствии Керри произошел инцидент с лавочником.

There had been a good deal to irritate him, but this seemed much the worst.

И без того многое раздражало Герствуда, а это послужило последним толчком.

Never before had she accused him of stealing — or very near that.

Никогда еще Керри не обвиняла его в воровстве, а ведь сейчас ее слова, в сущности, были почти равносильны этому.

She doubted the naturalness of so large a bill.

Она усомнилась в том, что такой счет мог вырасти естественным путем.

And he had worked so hard to make expenses seem light.

А он так старался сократить расходы, чтобы они не казались ей обременительными!

He had been "doing" butcher and baker in order not to call on her.

Он обманывал мясника и булочника, лишь бы поменьше тревожить Керри.

He had eaten very little — almost nothing.

К тому же он лично ел очень мало, почти голодал.

"Damn it all!" he said.

— Черт! — вырвалось у него.

"I can get something.

— Я еще могу найти работу!

I'm not down yet."

Я еще не выбыл из строя!

He thought that he really must do something now.

Он решил, что теперь уж и впрямь необходимо за что-то приняться.

It was too cheap to sit around after such an insinuation as this.

Слишком унизительно сидеть тут и выслушивать подобные оскорбления!

Why, after a little, he would be standing anything.

Ведь если так будет дальше, то ему вскоре бог весть что придется сносить!

He got up and looked out the window into the chilly street.

Герствуд встал и выглянул на улицу.

It came gradually into his mind, as he stood there, to go to Brooklyn.

Погода была пасмурная. И вдруг у него мелькнула мысль отправиться в Бруклин.

"Why not?" his mind said.

"Отчего же нет? — подсказывал ему разум.

"Any one can get work over there.

— Там каждый может получить работу.

You'll get two a day."

Ты будешь зарабатывать два доллара в день!"

"How about accidents?" said a voice.

"А как насчет забастовщиков? — шептал какой-то голос.

"You might get hurt."

— Тебя могут изувечить".

"Oh, there won't be much of that," he answered.

"О, это маловероятно! — отвечал самому себе Герствуд.

"They've called out the police.

— Трамвайные компании поставили на ноги всю полицию.

Any one who wants to run a car will be protected all right."

Всякий, кто пожелает вести вагон, найдет должную защиту".

"You don't know how to run a car," rejoined the voice.

"Но ведь ты не умеешь водить вагон", — говорил голос сомнения.

"I won't apply as a motorman," he answered.

"Незачем и наниматься вагоновожатым, — отвечал рассудок.

"I can ring up fares all right."

— Уж билеты-то я, наверное, сумею выдавать".

"They'll want motormen, mostly."

"Но там нужны главным образом вагоновожатые".

"They'll take anybody; that I know."

"О, они охотно возьмут кого угодно".

For several hours he argued pro and con with this mental counsellor, feeling no need to act at once in a matter so sure of profit.

Несколько часов Г ерствуд дискутировал сам с собой, перебирая все "за" и "против" и чувствуя, что нет особой необходимости спешить в таком верном деле.

In the morning he put on his best clothes, which were poor enough, and began stirring about, putting some bread and meat into a page of a newspaper.

А наутро он надел свой лучший костюм (который тем не менее имел довольно жалкий вид) и стал готовиться в путь. Он завернул в бумажку немного хлеба и холодного мяса.

Carrie watched him, interested in this new move.

Керри, заинтересованная, не спускала с него глаз.

"Where are you going?" she asked.

— Куда ты идешь? — спросила она наконец.

"Over to Brooklyn," he answered.

— В Бруклин, — ответил Герствуд.

Then, seeing her still inquisitive, he added:

Но так как Керри все еще с удивлением смотрела на него, он добавил:

"I think I can get on over there."

— Я думаю, что найду там работу.

"On the trolley lines?" said Carrie, astonished. "Yes," he rejoined.

— Трамвайщиком? — изумилась Керри.

"Aren't you afraid?" she asked.

— И ты не боишься?

"What of?" he answered.

— Чего же бояться? — отозвался Герствуд.

"The police are protecting them."

— Все трамвайные служащие — под охраной полиции.

"The paper said four men were hurt yesterday."

— В газетах пишут, что вчера избили четырех штрейкбрехеров.

"Yes," he returned; "but you can't go by what the papers say.

— Это так, — согласился Г ерствуд, — но нельзя верить всему, что сообщают в газетах.

They'll run the cars all right."

А трамвай все равно будет ходить.

He looked rather determined now, in a desolate sort of way, and Carrie felt very sorry.

У Герствуда был сейчас довольно решительный вид, но это была решимость отчаяния, и Керри стало больно за него.

Something of the old Hurstwood was here — the least shadow of what was once shrewd and pleasant strength.

Она точно вдруг увидела призрак прежнего Герствуда, мужественного и сильного.

Outside, it was cloudy and blowing a few flakes of snow.

Небо было затянуто тучами, и в воздухе носились редкие хлопья снега.

"What a day to go over there," thought Carrie.

"Не особенно приятная погода для путешествия в Бруклин!" — невольно подумала Керри.

Now he left before she did, which was a remarkable thing, and tramped eastward to Fourteenth Street and Sixth Avenue, where he took the car.

Г ерствуд ушел раньше ее, и это уже само по себе было знаменательным событием. Дойдя до угла Четырнадцатой улицы и Шестой авеню, он сел в трамвай.

He had read that scores of applicants were applying at the office of the Brooklyn City Railroad building and were being received.

Г ерствуд читал в газете, что десятки людей являются с предложением своих услуг в конторы Бруклинской трамвайной компании и всех принимают на службу.

He made his way there by horse-car and ferry — a dark, silent man — to the offices in question.

Г ерствуд, молчаливый и мрачный, добирался туда сначала конкой, потом на пароме.

It was a long way, for no cars were running, and the day was cold; but he trudged along grimly.

Дальше путь предстоял нелегкий, так как трамвай не шел, а день был холодный, но Г ерствуд упрямо шагал вперед.

Once in Brooklyn, he could clearly see and feel that a strike was on.

Стоило ему очутиться в Бруклине, как он сразу почувствовал, что находится в районе забастовки.