Сестра Керри - английский и русский параллельные тексты

Забастовка

The barn at which Hurstwood applied was exceedingly short-handed, and was being operated practically by three men as directors.

Трамвайный парк, куда направили Герствуда, страдал от острого недостатка людей: там распоряжались, в сущности, всего три человека.

There were a lot of green hands around — queer, hungry-looking men, who looked as if want had driven them to desperate means.

За работой явилось много новичков, это были большей частью опустившиеся, изголодавшиеся люди, чьи лица говорили о том, что только крайняя нужда толкает их на такой отчаянный шаг.

They tried to be lively and willing, but there was an air of hang-dog diffidence about the place.

Они бодрились, но вид у них был пришибленный.

Hurstwood went back through the barns and out into a large, enclosed lot, where were a series of tracks and loops.

Герствуд прошел сквозь депо в глубь парка и очутился на просторном огороженном дворе с целой сетью рельсовых путей и разветвлений.

A half-dozen cars were there, manned by instructors, each with a pupil at the lever.

Здесь двигалось несколько вагонов, которыми управляли ученики под наблюдением инструкторов.

More pupils were waiting at one of the rear doors of the barn.

Другие ученики дожидались своей очереди у задних ворот одного из огромных сараев.

In silence Hurstwood viewed this scene, and waited.

Герствуд молча наблюдал за этой сценой и ждал.

His companions took his eye for a while, though they did not interest him much more than the cars.

Он мельком оглядел своих будущих коллег, хотя, в сущности, они интересовали его не больше, чем вагоны.

They were an uncomfortable-looking gang, however.

В общем, это была не особенно приятная на вид компания.

One or two were very thin and lean. Several were quite stout. Several others were rawboned and sallow, as if they had been beaten upon by all sorts of rough weather.

Среди них были и люди тощие, изможденные, попадались и толстяки, было и несколько жилистых субъектов с нездоровым цветом лица, побывавших, видимо, во всяких переделках.

"Did you see by the paper they are going to call out the militia?" Hurstwood heard one of them remark.

— Вы читали, что управление дорог собирается вызвать на помощь полицию? — услышал Г ерствуд неподалеку от себя.

"Oh, they'll do that," returned the other.

— И вызовут! — отозвался кто-то другой.

"They always do."

— В подобных случаях всегда так поступают.

"Think we're liable to have much trouble?" said another, whom Hurstwood did not see.

— Вы думаете, нам грозят неприятности? — спросил штрейкбрехер, лица которого Г ерствуд не мог различить.

"Not very."

— Нет, не думаю, — последовал ответ.

"That Scotchman that went out on the last car," put in a voice, "told me that they hit him in the ear with a cinder."

— Этот шотландец, что отправился с последним вагоном, рассказал мне, будто ему в голову запустили куском угля, — вставил чей-то голос.

A small, nervous laugh accompanied this.

В ответ послышался нервный смешок.

"One of those fellows on the Fifth Avenue line must have had a hell of a time, according to the papers," drawled another.

— Одному из наших, который ездил по Пятой авеню, очень не поздоровилось, как пишут в газетах, — произнес кто-то, растягивая слова.

"They broke his car windows and pulled him off into the street 'fore the police could stop 'em."

— У него в вагоне разбили все стекла, а его самого вытащили на улицу раньше, чем подоспела полиция.

"Yes; but there are more police around today," was added by another.

— Все это верно, но сегодня дежурит больше полицейских.

Hurstwood hearkened without much mental comment.

Г ерствуд слушал, не особенно вдумываясь в слова штрейкбрехеров.

These talkers seemed scared to him. Their gabbling was feverish — things said to quiet their own minds.

Все эти люди, казалось ему, были изрядно напуганы, болтали они лихорадочно и с единственной целью — успокоить собственную тревогу.

He looked out into the yard and waited.

Он равнодушно смотрел на курсировавшие по двору вагоны и ждал.

Two of the men got around quite near him, but behind his back.

Двое из дожидавшихся очереди подошли ближе и стали за его спиной.

They were rather social, and he listened to what they said.

Они были весьма словоохотливы, и Г ерствуд прислушался к их словам.

"Are you a railroad man?" said one.

— Вы не трамвайщик? — спросил один из них.

"Me?

— Я?

No. I've always worked in a paper factory."

Нет, я работал на бумажной фабрике, — отозвался другой.

"I had a job in Newark until last October," returned the other, with reciprocal feeling.

— А я до октября работал в Ньюарке, — в тон ему сказал первый.

There were some words which passed too low to hear.

Они понизили голоса, и Герствуд некоторое время ничего не мог разобрать.

Then the conversation became strong again.

Но вскоре оба заговорили громче.

"I don't blame these fellers for striking," said one.

— Я нисколько не виню этих ребят за то, что они бастуют.

"They've got the right of it, all right, but I had to get something to do."

По-моему, они совершенно правы. Но, с другой стороны, мне до смерти нужна работа.

"Same here," said the other.

— Вот и мне тоже, — живо подхватил второй.

"If I had any job in Newark I wouldn't be over here takin' chances like these."

— Найдись какая-нибудь работенка в Ньюарке, я и не подумал бы соваться сюда!

"It's hell these days, ain't it?" said the man.

— Да, подлая стала жизнь! — согласился с ним первый.

"A poor man ain't nowhere.

— Бедняку теперь совсем некуда деваться.

You could starve, by God, right in the streets, and there ain't most no one would help you."

Хоть среди улицы околевай, и никто тебе не поможет.

"Right you are," said the other.

— Это вы правильно сказали!

"The job I had I lost 'cause they shut down.

Я потерял место на фабрике, потому что она закрылась.

They run all summer and lay up a big stock, and then shut down."

Хозяева наготовили большой запас товару, а потом и прикрыли лавочку.

Hurstwood paid some little attention to this.

Этот разговор привлек внимание Герствуда.

Somehow, he felt a little superior to these two — a little better off.

Как-никак, он все еще считал себя стоящим выше окружающих его людей.

To him these were ignorant and commonplace, poor sheep in a driver's hand.

В его представлении это были грубые, невежественные люди, которыми кто угодно мог помыкать.

"Poor devils," he thought, speaking out of the thoughts and feelings of a bygone period of success.

"Бедняги!" — подумал он. И в этом слове проявилось то пренебрежение к бедным людям, которое было свойственно ему в дни его процветания.

"Next," said one of the instructors.

— Следующий! — крикнул один из инструкторов.

"You're next," said a neighbour, touching him.

— Ваша очередь, — сказал кто-то, притрагиваясь к рукаву Герствуда.

He went out and climbed on the platform.

Г ерствуд выступил вперед и поднялся на площадку вагона.

The instructor took it for granted that no preliminaries were needed.

Инструктор прямо приступил к делу, считая лишними всякие предварительные слова.

"You see this handle," he said, reaching up to an electric cut-off, which was fastened to the roof.

— Вот видите эту рукоятку? — сказал он, указывая на рубильник в потолке вагона.

"This throws the current off or on.

— Она служит для включения тока.

If you want to reverse the car you turn it over here.

Если вы хотите осадить вагон, перекиньте ее в эту сторону.

If you want to send it forward, you put it over here.

Если хотите ехать вперед, поверните ее сюда.

If you want to cut off the power, you keep it in the middle."

Если вам нужно выключить ток, толкните ее на середину.

Hurstwood smiled at the simple information.

Г ерствуд с легкой усмешкой слушал эти незамысловатые объяснения.

"Now, this handle here regulates your speed.

— Вот эта ручка регулирует скорость мотора.

To here," he said, pointing with his finger, "gives you about four miles an hour.

Если повернете ее сюда, вот до этого места, у вас получится скорость шесть километров в час.

This is eight.

До этого места — двенадцать.

When it's full on, you make about fourteen miles an hour."

А если повернете до отказа — все двадцать.

Hurstwood watched him calmly.

Герствуд спокойно слушал его.

He had seen motormen work before. He knew just about how they did it, and was sure he could do as well, with a very little practice.

Ему и раньше нередко случалось наблюдать за работой вагоновожатых, и он нисколько не сомневался, что, немного поупражнявшись, справится с этим делом.

The instructor explained a few more details, and then said:

Инструктор разъяснил ему еще некоторые подробности и затем сказал:

"Now, we'll back her up."

— Теперь я отведу вагон назад.

Hurstwood stood placidly by, while the car rolled back into the yard.

Г ерствуд безмятежно ждал, пока вагон не вкатился задним ходом в депо.

"One thing you want to be careful about, and that is to start easy.

— Запомните одно, — продолжал инструктор, — трогать с места надо потихоньку.

Give one degree time to act before you start another.

Дайте вагону пройти на первой скорости.

The one fault of most men is that they always want to throw her wide open.

Большая часть новичков норовит сразу повернуть ручку до отказа.

That's bad.

Так нельзя.

It's dangerous, too.

Это опасно.

Wears out the motor.

И мотор изнашивается.

You don't want to do that."

Вы так не делайте, понятно?

"I see," said Hurstwood.

— Понятно, — сказал Герствуд.

He waited and waited, while the man talked on.

Он терпеливо ждал, а инструктор все говорил и говорил.

"Now you take it," he said, finally.

— Ну, теперь давайте сами, — сказал он наконец.

The ex-manager laid hand to the lever and pushed it gently, as he thought.

Бывший управляющий баром взялся за ручку и, как ему казалось, легонько повернул ее.

It worked much easier than he imagined, however, with the result that the car jerked quickly forward, throwing him back against the door.

Ручка подалась значительно легче, чем Герствуд ожидал. От этого вагон с такой силой рванулся вперед, что Герствуда швырнуло к двери.

He straightened up sheepishly, while the instructor stopped the car with the brake.

Сконфуженно улыбнувшись, Г ерствуд выпрямился, а инструктор налег на тормоз и остановил вагон.

"You want to be careful about that," was all he said.

— Надо быть осторожней, — только и сказал он.

Hurstwood found, however, that handling a brake and regulating speed were not so instantly mastered as he had imagined.

Г ерствуд вскоре обнаружил, что регулировать скорость хода и пользоваться тормозом далеко не так просто, как он думал.

Once or twice he would have ploughed through the rear fence if it had not been for the hand and word of his companion.

Раза два он чуть было не пролетел вместе с вагоном сквозь ограду: к счастью, его вовремя выручал инструктор.

The latter was rather patient with him, but he never smiled.

Последний был вообще очень терпелив, но ни разу не улыбнулся.

"You've got to get the knack of working both arms at once," he said.

— Привыкайте работать обеими руками одновременно, — сказал он.

"It takes a little practice."

— Тут надо попрактиковаться.

One o'clock came while he was still on the car practising, and he began to feel hungry.

Пробило уже час, а Г ерствуд все еще занимался с инструктором на передней площадке вагона. Скоро его стал мучить голод.

The day set in snowing, and he was cold.

К тому же повалил снег, и он сильно продрог.

He grew weary of running to and fro on the short track.

Ему дьявольски надоело гонять вагон взад и вперед по короткой колее.

They ran the car to the end and both got off.

Наконец вагон был отведен в тупик на конце ветки.

Hurstwood went into the barn and sought a car step, pulling out his paper-wrapped lunch from his pocket.

Инструктор, а следом за ним и Герствуд сошли с него. Г ерствуд вошел в депо, уселся на подножку вагона и достал свой скудный завтрак, завернутый в газетную бумагу.

There was no water and the bread was dry, but he enjoyed it.

Воды поблизости не оказалось, а хлеб был довольно черствый, и все же Г ерствуд с наслаждением ел его.

There was no ceremony about dining.

Тут было не до обеденных ритуалов.

He swallowed and looked about, contemplating the dull, homely labour of the thing.

Он сидел, жуя хлеб, и наблюдал, как люди выполняют эту нудную, тяжелую работу.

It was disagreeable — miserably disagreeable — in all its phases.

Она была неприятна — ужасно неприятна во всех своих стадиях.

Not because it was bitter, but because it was hard.

Не потому, что казалась ему унизительной, а потому, что была тяжела.

It would be hard to any one, he thought.

"Всякому другому она тоже далась бы не легче!" — утешал он себя.

After eating, he stood about as before, waiting until his turn came.

Поев, Герствуд поднялся и снова стал в очередь.

The intention was to give him an afternoon of practice, but the greater part of the time was spent in waiting about.

Предполагалось, что он будет практиковаться целый день, но большая часть времени ушла на ожидание.

At last evening came, and with it hunger and a debate with himself as to how he should spend the night.

Настал вечер, а с ним пришел и голод. Надо было подумать о том, где провести ночь.

It was half-past five. He must soon eat.

Половина шестого… пора было бы поесть.