Сестра Керри - английский и русский параллельные тексты

— Ну что ж, ребята, придется подождать, пока кто-нибудь не поможет нам!

Twelve cents isn't so very much for one man."

Двенадцать центов не такие уж большие деньги, чтобы не нашлось охотника дать нам эту сумму.

"Here's fifteen," exclaimed a young man, peering forward with strained eyes.

— Вот вам пятнадцать! — произнес какой-то молодой человек, глядя на отставного военного утомленными глазами.

"It's all I can afford."

— Это все, что я могу дать.

"All right.

— Очень хорошо!

Now I have fifteen. Step out of the line," and seizing one by the shoulder, the captain marched him off a little way and stood him up alone.

Выходите из шеренги, — распорядился капитан. Взяв за плечо первого в ряду бездомных, он отвел его в сторонку и поставил отдельно.

Coming back, he resumed his place and began again.

Затем вернулся на свое прежнее место и начал снова:

"I have three cents left.

— У меня осталось три цента, джентльмены!

These men must be put to bed somehow.

Этих людей нужно устроить на ночлег.

There are" — counting — "one, two, three, four, five, six, seven, eight, nine, ten, eleven, twelve men.

Тут их, — он принялся считать, — один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать человек, джентльмены!

Nine cents more will put the next man to bed; give him a good, comfortable bed for the night.

Девять центов обеспечат ночлег следующему. Еще девять центов, и у бездомного будет теплая постель.

I go right along and look after that myself.

Я сам пойду с ними и позабочусь о том, чтобы все было как следует.

Who will give me nine cents?"

Кто даст мне еще девять центов?

One of the watchers, this time a middle-aged man, handed him a five-cent piece.

Кто-то из "зрителей", на этот раз человек средних лет, подал ему пять центов.

"Now, I have eight cents.

— У меня есть восемь центов, — продолжал капитан.

Four more will give this man a bed.

— Еще четыре цента, и у следующего в очереди будет ночлег.

Come, gentlemen. We are going very slow this evening.

Джентльмены, что-то у нас вяло подвигается сегодня!

You all have good beds. How about these?"

У каждого из вас, наверное, есть постель, а как же быть с этими людьми?

"Here you are," remarked a bystander, putting a coin into his hand.

— Держите! — произнес кто-то из стоявших ближе к отставному военному и протянул ему монету.

"That," said the captain, looking at the coin, "pays for two beds for two men and gives me five on the next one.

— Ну вот, теперь у меня есть на ночлег еще для двоих, да еще четыре цента лишних.

Who will give me seven cents more?"

Кто добавит восемь центов?

"I will," said a voice.

— Я добавлю! — послышался чей-то голос.

Coming down Sixth Avenue this evening, Hurstwood chanced to cross east through Twenty-sixth Street toward Third Avenue.

Проходя в этот вечер по Шестой авеню, Г ерствуд случайно свернул на Двадцать шестую улицу.

He was wholly disconsolate in spirit, hungry to what he deemed an almost mortal extent, weary, and defeated.

Он был очень голоден, и ему казалось порою, что он свалится от истощения. Моральное его состояние тоже было ужасно.

How should he get at Carrie now?

Как ему теперь добраться до Керри?

It would be eleven before the show was over.

Раньше одиннадцати спектакль не кончится.

If she came in a coach, she would go away in one.

И если Керри приехала в экипаже, очевидно, она так же и уедет.

He would need to interrupt under most trying circumstances.

Придется остановить ее на улице, в самой неприятной обстановке.

Worst of all, he was hungry and weary, and at best a whole day must intervene, for he had not heart to try again to-night.

Хуже всего, что он был обессилен голодом; а ему предстояло ждать еще целые сутки, так как у него не хватило бы духу снова попытать счастья в этот же день.

He had no food and no bed.

У него не было пищи и не было ночлега.

When he neared Broadway, he noticed the captain's gathering of wanderers, but thinking it to be the result of a street preacher or some patent medicine fakir, was about to pass on.

Выйдя на Бродвей, он увидел капитана и собравшуюся вокруг него толпу бездомных, но, подумав сперва, что это какой-нибудь уличный проповедник или шарлатан, продающий патентованные снадобья, хотел было пройти мимо.

However, in crossing the street toward Madison Square Park, he noticed the line of men whose beds were already secured, stretching out from the main body of the crowd.

Однако, пересекая улицу по направлению к парку на Медисон-сквер, он обратил внимание на отделившуюся от остальной толпы вереницу тех, кому уже был обеспечен ночлег.

In the glare of the neighbouring electric light he recognised a type of his own kind — the figures whom he saw about the streets and in the lodging-houses, drifting in mind and body like himself.

При ярком свете электрического фонаря Г ерствуд узнал "своих" людей, которых он встречал на улице и в ночлежках, людей, катившихся, как и он, по наклонной плоскости. Это зрелище заинтересовало его.

He wondered what it could be and turned back.

Что бы такое могло это значить? Герствуд подошел ближе.

There was the captain curtly pleading as before.

Капитан снова и снова повторял свою просьбу.

He heard with astonishment and a sense of relief the oft-repeated words:

И Г ерствуд, к великому своему изумлению и облегчению, услыхал:

"These men must have a bed."

— Этим людям надо же где-то ночевать!..

Before him was the line of unfortunates whose beds were yet to be had, and seeing a newcomer quietly edge up and take a position at the end of the line, he decided to do likewise.

Впереди тянулась шеренга несчастливцев, для которых еще нужно было выпросить постель. Заметив, что вынырнувший откуда-то бродяга занял место в конце очереди, Герствуд решил последовать его примеру.

What use to contend?

Что спорить с судьбой?

He was weary to-night.

Он был слишком утомлен.

It was a simple way out of one difficulty, at least.

Здесь представлялся легкий выход из затруднения.

To-morrow, maybe, he would do better. Back of him, where some of those were whose beds were safe, a relaxed air was apparent. The strain of uncertainty being removed, he heard them talking with moderate freedom and some leaning toward sociability. Politics, religion, the state of the government, some newspaper sensations, and the more notorious facts the world over, found mouthpieces and auditors there. Cracked and husky voices pronounced forcibly upon odd matters. Vague and rambling observations were made in reply. There were squints, and leers, and some dull, ox-like stares from those who were too dull or too weary to converse.

Завтра, может быть, он найдет что-нибудь получше.

Standing tells.

Неподвижное состояние утомляет.

Hurstwood became more weary waiting.

Герствуд скоро измучился еще больше.

He thought he should drop soon and shifted restlessly from one foot to the other.

Ему казалось, что он вот-вот упадет, и он устало переминался с ноги на ногу.

At last his turn came.

Но, наконец, пришла его очередь.

The man ahead had been paid for and gone to the blessed line of success.

Кто-то уплатил за ночлег его соседа, и тот присоединился к группе счастливчиков.

He was now first, and already the captain was talking for him.

Теперь Герствуд стоял первым, и капитан уже просил для него.

"Twelve cents, gentlemen — twelve cents puts this man to bed.

— Двенадцать центов, джентльмены! Двенадцать центов дадут возможность этому человеку провести ночь в постели.

He wouldn't stand here in the cold if he had any place to go."

Будь у него куда пойти, он не стоял бы здесь на холоде.

Hurstwood swallowed something that rose to his throat.

Герствуд почувствовал, что к горлу его подкатил комок.

Hunger and weakness had made a coward of him.

Голод и слабость лишили его мужества.

"Here you are," said a stranger, handing money to the captain.

— Получите, — сказал какой-то неизвестный и протянул капитану монету.

Now the latter put a kindly hand on the ex-manager's shoulder.

Тот ласково положил руку на плечо бывшему управляющему баром и сказал:

"Line up over there," he said.

— Теперь перейдите вот туда!

Once there, Hurstwood breathed easier.

Герствуд вздохнул с облегчением.

He felt as if the world were not quite so bad with such a good man in it.

Очевидно, мир не так уж плох, если в нем встречаются добрые люди!

Others seemed to feel like himself about this.

Остальные оборванцы были, по-видимому, такого же мнения.

"Captain's a great feller, ain't he?" said the man ahead — a little, woebegone, helpless-looking sort of individual, who looked as though he had ever been the sport and care of fortune.

— Этот капитан славный малый, правда? — сказал стоявший впереди Г ерствуда низенький согбенный горем человек. Судя по его лицу, судьба избрала его мишенью своих наиболее злобных шуток.

"Yes," said Hurstwood, indifferently.

— Да, — безразличным тоном согласился Герствуд.

"Huh! there's a lot back there yet," said a man farther up, leaning out and looking back at the applicants for whom the captain was pleading.

— Ух! — вздохнул один из бездомных, выступая из ряда и оглядывая оставшихся. — Немало еще там, однако!

"Yes.

— Да, — подтвердил другой.

Must be over a hundred to-night," said another.

— Сегодня тут, пожалуй, набралось свыше сотни наших.

"Look at the guy in the cab," observed a third.

— Смотрите-ка вон на того, в кэбе! — воскликнул третий.

A cab had stopped. Some gentleman in evening dress reached out a bill to the captain, who took it with simple thanks and turned away to his line. There was a general craning of necks as the jewel in the white shirt front sparkled and the cab moved off. Even the crowd gaped in awe.

У тротуара остановился кэб, и сидевший в нем джентльмен во фраке протянул капитану ассигнацию. Тот поблагодарил его и снова подошел к линии бездомных, вытягивавших шеи вслед отъезжавшему кэбу. Толпа любопытных благоговейно застыла, провожая глазами джентльмена с бриллиантовой булавкой на груди.

"That fixes up nine men for the night," said the captain, counting out as many of the line near him.

— Это даст ночлег еще девяти, — сказал капитан, отсчитывая несколько бездомных.

"Line up over there.

— Ну-ка, отойдите туда!

Now, then, there are only seven.

Итак, осталось всего семеро.

I need twelve cents."

Джентльмены, мне нужно двенадцать центов!

Money came slowly.

Деньги поступали медленно.

In the course of time the crowd thinned out to a meagre handful.

Толпа начала редеть — капитана теперь окружала лишь небольшая горсточка зевак.

Fifth Avenue, save for an occasional cab or foot passenger, was bare.

Пятая авеню опустела — на ней показывались только случайные экипажи или пешеходы.

Broadway was thinly peopled with pedestrians.

На Бродвее тоже становилось все меньше народу.

Only now and then a stranger passing noticed the small group, handed out a coin, and went away, unheeding.

Лишь изредка кто-нибудь, заметив маленькую группу, приостанавливался, подавал капитану монету и продолжал путь.

The captain remained stolid and determined.

Однако капитан по-прежнему был тверд и неутомим.

He talked on, very slowly, uttering the fewest words and with a certain assurance, as though he could not fail.

Он продолжал говорить медленно, скупо, но с той же уверенностью в успехе, словно о неудаче не могло быть и речи.

"Come; I can't stay out here all night.

— Торопитесь, джентльмены! Я не могу оставаться здесь всю ночь!

These men are getting tired and cold.

Эти люди устали и озябли.

Some one give me four cents."

Дайте мне еще четыре цента!

There came a time when he said nothing at all.

Через некоторое время он совсем замолчал.

Money was handed him, and for each twelve cents he singled out a man and put him in the other line.

Ему подавали деньги, и он с каждыми двенадцатью центами отделял одного человека, переводя его в другую очередь.

Then he walked up and down as before, looking at the ground.

Потом он опять принимался шагать взад и вперед, глядя себе под ноги.

The theatres let out. Fire signs disappeared.

Публика из театров разъехалась, электрические рекламы погасли.

A clock struck eleven.

Часы пробили одиннадцать.

Another half-hour and he was down to the last two men.

Прошло еще полчаса, и осталось лишь двое бездомных.

"Come, now," he exclaimed to several curious observers; "eighteen cents will fix us all up for the night.

— Поторопитесь, джентльмены! — воскликнул капитан, обращаясь к нескольким любопытным. — Восемнадцать центов обеспечат ночлег и этим двум.

Eighteen cents.

Восемнадцать центов!

I have six.

Шесть у меня есть.

Somebody give me the money.

Дайте мне кто-нибудь восемнадцать центов!

Remember, I have to go over to Brooklyn yet to-night.

Помните, что мне самому предстоит еще идти пешком в Бруклин.

Before that I have to take these men down and put them to bed.

А я должен сперва проводить этих людей и устроить их на ночлег.

Eighteen cents."

Восемнадцать центов!

No one responded.

Никто не отзывался.

He walked to and fro, looking down for several minutes, occasionally saying softly:

Капитан несколько минут ходил взад и вперед, опустив глаза и лишь время от времени повторяя:

"Eighteen cents."

— Джентльмены, восемнадцать центов!

It seemed as if this paltry sum would delay the desired culmination longer than all the rest had.

Казалось, эта ничтожная сумма может на долгое время оттянуть желанный конец.

Hurstwood, buoyed up slightly by the long line of which he was a part, refrained with an effort from groaning, he was so weak.