Сестра Керри - английский и русский параллельные тексты

— Пошел вон! — крикнул полисмен, спеша на помощь Герствуду и уснащая свою речь бранью.

Hurstwood recovered himself, pale and trembling.

Г ерствуд уже успел прийти в себя, но был бледен и дрожал всем телом.

It was becoming serious with him now.

Дело принимало серьезный оборот.

People were looking up and jeering at him.

Люди смотрели на него полными ненависти глазами и издевались над ним.

One girl was making faces.

Какая-то девчонка строила ему гримасы.

He began to waver in his resolution, when a patrol wagon rolled up and more officers dismounted.

Решимость его начала убывать, но в это время подкатил полицейский фургон, и из него выскочил отряд полисменов.

Now the track was quickly cleared and the release effected.

Путь был живо расчищен, и вагон мог двигаться дальше.

"Let her go now, quick," said the officer, and again he was off.

— Ну, теперь живо! — крикнул один из полицейских, и вагон снова помчался вперед.

The end came with a real mob, which met the car on its return trip a mile or two from the barns.

Финал был на обратном пути, когда на расстоянии двух или трех километров от парка им повстречалась многочисленная и воинственно настроенная толпа.

It was an exceedingly poor-looking neighbourhood.

Район этот казался на редкость бедным.

He wanted to run fast through it, but again the track was blocked.

Герствуд хотел было прибавить ходу и быстро промчаться дальше, но путь снова оказался загороженным.

He saw men carrying something out to it when he was yet a half-dozen blocks away.

Уже за несколько кварталов Герствуд увидел, что люди тащат что-то к трамвайным рельсам.

"There they are again!" exclaimed one policeman.

— Опять они тут! — воскликнул один из полисменов.

"I'll give them something this time," said the second officer, whose patience was becoming worn.

— На этот раз я им покажу! — отозвался второй, начиная терять терпение.

Hurstwood suffered a qualm of body as the car rolledup.

Когда вагон подъехал ближе к тому месту, где волновалась толпа, у Герствуда подступил ком к горлу.

As before, the crowd began hooting, but now, rather than come near, they threw things.

Как и раньше, послышались насмешливые окрики, свистки, и сразу посыпался град камней.

One or two windows were smashed and Hurstwood dodged a stone.

Несколько стекол было разбито, и Герствуд еле успел наклониться, чтобы избежать удара в голову.

Both policemen ran out toward the crowd, but the latter replied by running toward the car.

Оба полицейских бросились на толпу, а толпа, в свою очередь, кинулась к вагону.

A woman — a mere girl in appearance — was among these, bearing a rough stick.

Среди нападавших была молодая женщина, совсем еще девочка с виду, с толстой палкой в руках.

She was exceedingly wrathful and struck at Hurstwood, who dodged.

Она была страшно разъярена и в бешенстве замахнулась на Герствуда, но тот увернулся от удара.

Thereupon, her companions, duly encouraged, jumped on the car and pulled Hurstwood over.

Несколько человек, ободренных ее примером, вскочили на площадку и стащили оттуда Герствуда.

He had hardly time to speak or shout before he fell.

Не успел он и слова произнести, как очутился на земле.

"Let go of me," he said, falling on his side.

— Оставьте меня в покое! — только успел он крикнуть, падая на бок.

"Ah, you sucker," he heard some one say.

— Ах ты, паршивец! — заорал кто-то.

Kicks and blows rained on him.

Удары и пинки посыпались на Герствуда.

He seemed to be suffocating.

Ему казалось, что он сейчас задохнется.

Then two men seemed to be dragging him off and he wrestled for freedom.

Потом двое мужчин его куда-то потащили, а он стал обороняться, стараясь вырваться.

"Let up," said a voice, "you're all right.

— Да перестаньте! — раздался голос полисмена. — Никто вас не трогает!

Stand up."

Вставайте!

He was let loose and recovered himself. Now he recognised two officers.

Герствуд пришел в себя и узнал полицейских.

He felt as if he would faint from exhaustion.

Он чуть не падал от изнеможения.

Something was wet on his chin.

По подбородку его струилось что-то липкое.

He put up his hand and felt, then looked. It was red.

Герствуд прикоснулся рукой: пальцы окрасились красным.

"They cut me," he said, foolishly, fishing for his handkerchief.

— Меня ранили, — растерянно произнес он, доставая носовой платок.

"Now, now," said one of the officers.

— Ничего, ничего! — успокоил его один из полисменов.

"It's only a scratch."

— Пустячная царапина!

His senses became cleared now and he looked around.

Мысли Г ерствуда прояснились, и он стал озираться по сторонам.

He was standing in a little store, where they left him for the moment.

Он находился в какой-то лавочке. Полисмены на минуту оставили его одного.

Outside, he could see, as he stood wiping his chin, the car and the excited crowd.

Стоя у окна и вытирая подбородок, он видел свой вагон и возбужденную толпу.

A patrol wagon was there, and another.

Вскоре подъехал один полицейский фургон, и за ним второй.

He walked over and looked out. It was an ambulance, backing in.

В эту минуту подоспела также и карета "скорой помощи".

He saw some energetic charging by the police and arrests being made.

Полиция энергично наседала на толпу и арестовывала нападавших.

"Come on, now, if you want to take your car," said an officer, opening the door and looking in.

— Ну, выходите, если хотите попасть в свой вагон! — сказал один из полисменов, открывая дверь лавчонки и заглядывая внутрь.

He walked out, feeling rather uncertain of himself.

Герствуд неуверенно вышел.

He was very cold and frightened.

Ему было холодно, и к тому же он был очень напуган.

"Where's the conductor?" he asked.

— Где кондуктор? — спросил он.

"Oh, he's not here now," said the policeman.

— А черт его знает, — ответил полисмен. — Здесь его, во всяком случае, нет, — добавил он.

Hurstwood went toward the car and stepped nervously on.

Г ерствуд направился к вагону и, сильно нервничая, стал подыматься на площадку.

As he did so there was a pistol shot. Something stung his shoulder.

В тот же миг прогремел выстрел, и что-то обожгло Герствуду правое плечо.

"Who fired that?" he heard an officer exclaim.

— Кто стрелял? — услышал он голос полисмена.

"By God! who did that?"

— Кто стрелял, черт возьми?!

Both left him, running toward a certain building. He paused a moment and then got down.

Оставив Герствуда, оба полисмена кинулись к одному из ближайших домов; Герствуд помедлил и сошел на землю.

"George!" exclaimed Hurstwood, weakly, "this is too much for me."

— Нет, это уж слишком! — пробормотал он. — Ну их к черту!

He walked nervously to the corner and hurried down a side street.

В сильном волнении он дошагал до угла и юркнул в ближайший переулок.

"Whew!" he said, drawing in his breath.

— Уф! — произнес он, глубоко переводя дух.

A half block away, a small girl gazed at him.

Не успел он пройти и полквартала, как увидел какую-то девчонку, которая пристально разглядывала его.

"You'd better sneak," she called.

— Убирайтесь-ка вы поскорее отсюда! — посоветовала она.

He walked homeward in a blinding snowstorm, reaching the ferry by dusk.

Г ерствуд побрел домой среди слепящей глаза метели и к сумеркам добрался до переправы.

The cabins were filled with comfortable souls, who studied him curiously.

Пассажиры на пароходике с нескрываемым любопытством смотрели на него.

His head was still in such a whirl that he felt confused.

В голове Г ерствуда был такой сумбур, что он еле отдавал себе отчет в своих мыслях.

All the wonder of the twinkling lights of the river in a white storm passed for nothing.

Волшебное зрелище мелькавших среди белого вихря речных огней пропало для него.

He trudged doggedly on until he reached the flat.

Едва пароходик причалил, Герствуд снова побрел вперед и, наконец, добрался до дому.

There he entered and found the room warm. Carrie was gone.

Герствуд вошел. В квартире было натоплено, но Керри не оказалось дома.

A couple of evening papers were lying on the table where she left them.

На столе лежало несколько вечерних газет, видимо, оставленных ею.

He lit the gas and sat down.

Герствуд зажег газ и уселся в качалку.

Then he got up and stripped to examine his shoulder.

Немного спустя он встал, разделся и осмотрел плечо.

It was a mere scratch.

Ничтожная царапина — ничего более.

He washed his hands and face, still in a brown study, apparently, and combed his hair.

Он, все еще в мрачном раздумье, вымыл руки и лицо, на котором запеклась кровь, и пригладил волосы.

Then he looked for something to eat, and finally, his hunger gone, sat down in his comfortable rocking-chair.

В шкафчике он нашел кое-что из съестного и, утолив голод, снова сел в свою уютную качалку.

It was a wonderful relief.

Какое приятное чувство он испытал при этом!

He put his hand to his chin, forgetting, for the moment, the papers.

Г ерствуд сидел, задумчиво поглаживая подбородок, забыв в эту минуту даже про газеты.

"Well," he said, after a time, his nature recovering itself, "that's a pretty tough game over there."

— Н-да! — произнес он через некоторое время, успев несколько прийти в себя. — Ну и жаркое же там заварилось дело!

Then he turned and saw the papers. With half a sigh he picked up the "World."

Слегка повернув голову, он заметил газеты и с легким вздохом взялся за "Уорлд".

"Strike Spreading in Brooklyn," he read.

"Забастовка в Бруклине разрастается, — гласил один из заголовков.

"Rioting Breaks Out in all Parts of the City."

— Кровопролитные столкновения во всех концах Бруклина!"

He adjusted his paper very comfortably and continued.

Герствуд устроился в качалке поудобнее и погрузился в чтение.

It was the one thing he read with absorbing interest.

Он долго и с захватывающим интересом изучал описание забастовки.

Chapter XLII

A Touch of Spring — The Empty Shell