Сестра Керри - английский и русский параллельные тексты

Hurstwood knew Caryoe quite well, having drunk a glass now and then with him, in company with several others, when the conversation was general.

Герствуд хорошо знал мистера Карио и порою, когда тот приходил с приятелями, выпивал с ним за компанию бокал, участвуя в общем разговоре.

Drouet had what was a help in his business, a moderate sense of humour, and could tell a good story when the occasion required.

Чарльз Друэ обладал чувством юмора — качеством, весьма полезным в его деле, и при случае с успехом мог рассказать какой-нибудь забавный анекдот.

He could talk races with Hurstwood, tell interesting incidents concerning himself and his experiences with women, and report the state of trade in the cities which he visited, and so managed to make himself almost invariably agreeable.

С Герствудом он говорил о бегах, рассказывал ему о своих приключениях с женщинами и о прочих интересных случаях из своей жизни, делился сведениями о состоянии рынка в тех городах, куда ему приходилось ездить, словом, умел быть приятным и интересным собеседником.

To-night he was particularly so, since his report to the company had been favourably commented upon, his new samples had been satisfactorily selected, and his trip marked out for the next six weeks.

В этот вечер настроение у Друэ было на редкость хорошее, так как отчет его был одобрен фирмой, новые образцы отобраны удачно и он успел разработать маршрут поездки на ближайшие полтора месяца.

"Why, hello, Charlie, old man," said Hurstwood, as Drouet came in that evening about eight o'clock.

— А, Чарли, старина! — приветствовал его Герствуд, когда Друэ часов в восемь вечера появился в баре.

"How goes it?"

— Как дела?

The room was crowded.

Бар в этот час был переполнен.

Drouet shook hands, beaming good nature, and they strolled towards the bar.

Благодушно улыбаясь, Друэ поздоровался с Герствудом, и они вместе направились к стойке.

"Oh, all right."

— Спасибо, недурно.

"I haven't seen you in six weeks.

— Я вас месяца полтора не видел.

When did you get in?"

Когда вы приехали?

"Friday," said Drouet.

— В пятницу, — ответил Друэ.

"Had a fine trip."

— Очень удачно съездил.

"Glad of it," said Hurstwood, his black eyes lit with a warmth which half displaced the cold make-believe that usually dwelt in them.

— Рад слышать, — сказал Г ерствуд. Его черные глаза, в которых обычно таилось холодное равнодушие, засветились неподдельной теплотой.

"What are you going to take?" he added, as the barkeeper, in snowy jacket and tie, leaned toward them from behind the bar.

— Что вы будете пить? — спросил он, когда буфетчик в белоснежной куртке и таком же галстуке слегка наклонился вперед в ожидании заказа.

"Old Pepper," said Drouet.

— Старую перцовку, — решил Друэ.

"A little of the same for me," put in Hurstwood.

— И мне капельку того же, — сказал Герствуд.

"How long are you in town this time?" inquired Hurstwood.

— Вы долго пробудете в городе?

"Only until Wednesday.

— Только до среды.

I'm going up to St. Paul."

Теперь поеду в Сен-Поль.

"George Evans was in here Saturday and said he saw you in Milwaukee last week."

— В субботу здесь был Джордж Ивенс. Говорил, что видел вас на прошлой неделе в Милуоки.

"Yes, I saw George," returned Drouet.

— Да, я видел Джорджа, — подтвердил Друэ.

"Great old boy, isn't he?

— Верно, славный малый?

We had quite a time there together."

Мы недурно провели с ним время.

The barkeeper was setting out the glasses and bottle before them, and they now poured out the draught as they talked, Drouet filling his to within a third of full, as was considered proper, and Hurstwood taking the barest suggestion of whiskey and modifying it with seltzer.

Буфетчик поставил перед ними бутылку, и, продолжая разговор, приятели налили каждый себе. Друэ, согласно этикету, наполнил свою рюмку на две трети, а Герствуд налил себе лишь несколько капель и добавил сельтерской.

"What's become of Caryoe?" remarked Hurstwood.

— Куда это девался Карио? — спросил Герствуд.

"I haven't seen him around here in two weeks."

— Уже недели две, как он не показывается.

"Laid up, they say," exclaimed Drouet.

— Говорят, слег, — ответил Друэ.

"Say, he's a gouty old boy!"

— Ведь у старика подагра!

"Made a lot of money in his time, though, hasn't he?"

— В свое время немало денежек нажил, а?

"Yes, wads of it," returned Drouet.

— Да, денег у него уйма, — согласился Друэ.

"He won't live much longer.

— Но он долго не протянет.

Barely comes down to the office now."

Теперь почти совсем не заглядывает в контору.

"Just one boy, hasn't he?" asked Hurstwood.

— У него, помнится, только один сын? — спросил Герствуд.

"Yes, and a swift-pacer," laughed Drouet.

— Да, и притом из тех, что торопятся жить, — рассмеялся Друэ.

"I guess he can't hurt the business very much, though, with the other members all there."

— Ну, я не думаю, чтобы он мог сильно повредить делу, пока существуют другие компаньоны.

"No, he can't injure that any, I guess."

— Да, я тоже не думаю, чтобы он мог нанести какой-либо ущерб.

Hurstwood was standing, his coat open, his thumbs in his pockets, the light on his jewels and rings relieving them with agreeable distinctness.

Г ерствуд стоял, прислонившись к стойке, в расстегнутом пиджаке, засунув большие пальцы обеих рук в карманы жилета. Свет ярко переливался в булавке его галстука и перстнях, и это придавало всему его облику приятную изысканность.

He was the picture of fastidious comfort.

Он казался воплощением утонченности и благополучия.

To one not inclined to drink, and gifted with a more serious turn of mind, such a bubbling, chattering, glittering chamber must ever seem an anomaly, a strange commentary on nature and life.

Человеку непьющему и склонному к серьезным размышлениям этот огромный сверкающий зал, наполненный шумной, говорливой толпой, показался бы какой-то аномалией, странным извращением природы и жизни.

Here come the moths, in endless procession, to bask in the light of the flame.

Сюда бесконечной вереницей залетали мотыльки, чтобы погреться в теплых лучах яркого света.

Such conversation as one may hear would not warrant a commendation of the scene upon intellectual grounds.

Судя по долетавшим обрывкам разговора, здешняя обстановка не располагала к интеллектуальным беседам.

It seems plain that schemers would choose more sequestered quarters to arrange their plans, that politicians would not gather here in company to discuss anything save formalities, where the sharp-eared may hear, and it would scarcely be justified on the score of thirst, for the majority of those who frequent these more gorgeous places have no craving for liquor.

Мошенники, очевидно, выбрали бы более укромный уголок для обдумывания своих хитроумных махинаций, а политики не стали бы сходиться компанией и обсуждать секретные дела в таком месте, где всякий человек с острым слухом мог бы их подслушать. Пребывание в баре всех этих людей едва ли можно объяснить их пристрастием к вину, так как большинство из тех, кто постоянно посещает эти великолепные места, отнюдь не страдают алкоголизмом.

Nevertheless, the fact that here men gather, here chatter, here love to pass and rub elbows, must be explained upon some grounds.

Тем не менее то, что люди собираются именно здесь поболтать, здесь любят заводить знакомства, должно иметь какие-то причины.

It must be that a strange bundle of passions and vague desires give rise to such a curious social institution or it would not be.

Несомненно, удивительное переплетение человеческих страстей, неких смутных желаний вызвало к жизни эти учреждения — иначе их не было бы на свете.

Drouet, for one, was lured as much by his longing for pleasure as by his desire to shine among his betters.

Друэ, например, влекли сюда в равной степени как жажда удовольствий, так и желание блистать среди людей вышестоящих.

The many friends he met here dropped in because they craved, without, perhaps, consciously analysing it, the company, the glow, the atmosphere which they found.

Приятели, с которыми он здесь встречался, посещали бар потому, что сами, возможно, того не сознавая, испытывали потребность в том обществе, в том внешнем блеске, какие они тут находили.

One might take it, after all, as an augur of the better social order, for the things which they satisfied here, though sensory, were not evil.

В конце концов это явление можно было бы, пожалуй, рассматривать как признак, знаменующий улучшение общественных нравов, ибо хотя посетителей и влекли сюда чисто чувственные желания, в этом не было ничего дурного.

No evil could come out of the contemplation of an expensively decorated chamber.

Никому не может принести вред созерцание богато обставленного зала.

The worst effect of such a thing would be, perhaps, to stir up in the material-minded an ambition to arrange their lives upon a similarly splendid basis.

В худшем случае это может вызвать в человеке, смотрящем на жизнь с грубо материалистической точки зрения, стремление жить столь же богато.

In the last analysis, that would scarcely be called the fault of the decorations, but rather of the innate trend of the mind.

Но и в этом случае надо винить не убранство ресторанов, а врожденные склонности человека.

That such a scene might stir the less expensively dressed to emulate the more expensively dressed could scarcely be laid at the door of anything save the false ambition of the minds of those so affected.

То, что такая атмосфера может побудить кого-то в недорогом костюме во что бы то ни стало перещеголять другого, у которого костюм подороже, вряд ли возможно объяснить чем-либо иным, кроме мелкого честолюбия.

Remove the element so thoroughly and solely complained of — liquor — and there would not be one to gainsay the qualities of beauty and enthusiasm which would remain.

Устраните единственное, что вызывает возражение, — алкоголь, — и ни один человек не будет ничего иметь против остающихся достоинств таких заведений.

The pleased eye with which our modern restaurants of fashion are looked upon is proof of this assertion.

Популярность современных модных ресторанов подтверждает правильность этой точки зрения.

Yet, here is the fact of the lighted chamber, the dressy, greedy company, the small, self-interested palaver, the disorganized, aimless, wandering mental action which it represents — the love of light and show and finery which, to one outside, under the serene light of the eternal stars, must seem a strange and shiny thing.

И тем не менее освещенный зал, разодетая, алчная толпа, занятая пустой, самодовольной болтовней, где нет и следа сильного ума, глубоких мыслей, — все это преклонение перед мишурным блеском и щегольством показалось бы человеку, находящемуся вне этих стен, под чистым сиянием вечных звезд, чем-то удивительным и странным.

Under the stars and sweeping night winds, what a lamp-flower it must bloom; a strange, glittering night-flower, odour-yielding, insect-drawing, insect-infested rose of pleasure.

Да, если стоять под звездами, где гуляет холодный ночной ветер, и смотреть на освещенный бар, он, должно быть, кажется сияющим ночным цветком — загадочной, издающей одуряющий аромат розой наслаждений, окруженной роем мотыльков…

"See that fellow coming in there?" said Hurstwood, glancing at a gentleman just entering, arrayed in a high hat and Prince Albert coat, his fat cheeks puffed and red as with good eating.

— Видите того субъекта, который только что вошел сюда? — тихо произнес Герствуд, взглянув на джентльмена в цилиндре и длинном двубортном сюртуке; жирные щеки его были красны, как после плотного обеда.

"No, where?" said Drouet.

— Нет. Где? — спросил Друэ.

"There," said Hurstwood, indicating the direction by a cast of his eye, "the man with the silk hat."

— Вон там! — Герствуд глазами указал в сторону джентльмена в шелковом цилиндре.

"Oh, yes," said Drouet, now affecting not to see.

— Да, вижу, — сказал Друэ, бегло взглянув на него.

"Who is he?"

— Кто же это?

"That's Jules Wallace, the spiritualist."

— Это Жюль Уолесс — знаменитый спирит.

Drouet followed him with his eyes, much interested.

Друэ поглядел на джентльмена уже внимательнее.

"Doesn't look much like a man who sees spirits, does he?" said Drouet.

— Я бы не сказал, что он похож на человека, имеющего дело с духами! — заметил он.

"Oh, I don't know," returned Hurstwood. "He's got the money, all right," and a little twinkle passed over his eyes.

— Право, не знаю, имеет ли он с ними дело или нет, но денежки у него водятся, — отозвался Герствуд, и в глазах его блеснул алчный огонек.

"I don't go much on those things, do you?" asked Drouet.

— Я не особенно верю в подобные вещи, — сказал Друэ. — А вы?

"Well, you never can tell," said Hurstwood.

— Как вам сказать, — ответил Герствуд.

"There may be something to it.

— Может быть, в этом что-то и есть.

I wouldn't bother about it myself, though.

Впрочем, я лично не стал бы ломать себе над этим голову.

By the way," he added, "are you going anywhere to-night?"

Кстати, — добавил он, — вы сегодня идете куда-нибудь?

"'The Hole in the Ground,'" said Drouet, mentioning the popular farce of the time.

— Да, иду в театр смотреть "Дыру в земле", — ответил Друэ, называя популярную в то время комедию.

"Well, you'd better be going.

— В таком случае вам пора идти.

It's half after eight already," and he drew out his watch.

Уже половина девятого, — заметил Герствуд, взглянув на часы.

The crowd was already thinning out considerably — some bound for the theatres, some to their clubs, and some to that most fascinating of all the pleasures — for the type of man there represented, at least — the ladies.