Сестра Керри - английский и русский параллельные тексты

What we know of foot-rests, swivel-back chairs, dining-rooms for the girls, clean aprons and curling irons supplied free, and a decent cloak room, were unthought of.

Подножки и выдвижные спинки у стульев, столовые для работниц, чистые передники и приличная гардеробная — обо всем этом тогда никто и не мечтал.

The washrooms were disagreeable, crude, if not foul places, and the whole atmosphere was sordid.

Уборные были мрачные, грязные, даже зловонные. Все поражало убогостью.

Carrie looked about her, after she had drunk a tinful of water from a bucket in one corner, for a place to sit and eat.

Керри выпила кружку воды из ведра в углу и огляделась, ища места, где бы присесть и позавтракать.

The other girls had ranged themselves about the windows or the work-benches of those of the men who had gone out.

Остальные работницы разместились на подоконниках и на рабочих столах тех мужчин, которые вышли из мастерской.

She saw no place which did not hold a couple or a group of girls, and being too timid to think of intruding herself, she sought out her machine and, seated upon her stool, opened her lunch on her lap. There she sat listening to the chatter and comment about her.

Не найдя ни одного свободного местечка, Керри, по натуре слишком робкая, чтобы навязывать кому-либо свое присутствие, вернулась к своей машине и села на табурет. Поставив на колени коробку с завтраком, она открыла ее и стала прислушиваться к разговорам.

It was, for the most part, silly and graced by the current slang.

Болтовня работниц большей частью лишена была всякого содержания и густо уснащена жаргоном.

Several of the men in the room exchanged compliments with the girls at long range.

Некоторые из мужчин, оставшихся в мастерской, издали перебрасывались словечками с девушками.

"Say, Kitty," called one to a girl who was doing a waltz step in a few feet of space near one of the windows, "are you going to the ball with me?"

— Послушай, Китти! — крикнул один из них, обращаясь к девушке, сделавшей несколько туров вальса на крохотном пространстве возле окна. — Пойдем со мной на танцы, а?

"Look out, Kitty," called another, "you'll jar your back hair."

— Смотри в оба, Китти! — крикнул другой. — А то он тебе прическу-то попортит!

"Go on, Rubber," was her only comment.

— Ну, уж ты, помалкивай! — отозвалась девушка.

As Carrie listened to this and much more of similar familiar badinage among the men and girls, she instinctively withdrew into herself.

Прислушиваясь к этой фамильярной болтовне между мужчинами и девушками, Керри инстинктивно замыкалась в себе.

She was not used to this type, and felt that there was something hard and low about it all.

Она не привыкла к подобным разговорам и угадывала в них что-то грубое и гадкое.

She feared that the young boys about would address such remarks to her — boys who, beside Drouet, seemed uncouth and ridiculous.

Керри боялась, как бы кто-нибудь не пристал и к ней с такими шутками. Молодые люди, работавшие в мастерской, казались ей неуклюжими и смешными, как и вообще все мужчины, кроме Друэ.

She made the average feminine distinction between clothes, putting worth, goodness, and distinction in a dress suit, and leaving all the unlovely qualities and those beneath notice in overalls and jumper.

Чисто по-женски она судила о мужчинах по одежде, приписывая элегантному костюму высокие душевные достоинства, а качества неприятные и не заслуживающие внимания оставляла рабочим блузам и грязным комбинезонам.

She was glad when the short half hour was over and the wheels began to whirr again.

Она даже обрадовалась, когда кончился короткий получасовой отдых и снова зажужжали колеса машин.

Though wearied, she would be inconspicuous.

Как ни устала Керри, она жаждала снова затеряться в массе работниц.

This illusion ended when another young man passed along the aisle and poked her indifferently in the ribs with his thumb.

Но и это оказалось невозможным: один молодой рабочий, проходя мимо, с самым невозмутимым видом ткнул ее пальцем в бок.

She turned about, indignation leaping to her eyes, but he had gone on and only once turned to grin.

Керри порывисто обернулась, в глазах ее вспыхнуло негодование, но обидчик уже пошел дальше и только раз оглянулся, широко осклабившись.

She found it difficult to conquer an inclination to cry.

Керри стоило больших усилий сдержать слезы.

The girl next her noticed her state of mind.

Соседка заметила это.

"Don't you mind," she said.

— Ты не обращай внимания! — сказала она.

"He's too fresh."

— Этот парень ужасный нахал.

Carrie said nothing, but bent over her work.

Керри ничего не ответила и еще ниже склонилась над машиной.

She felt as though she could hardly endure such a life.

Ей казалось, что она не вынесет подобной жизни.

Her idea of work had been so entirely different.

Ее представление о работе было совсем иное.

All during the long afternoon she thought of the city outside and its imposing show, crowds, and fine buildings.

Всю вторую половину дня она думала о городе, лежащем за стенами мастерской, о витринах роскошных магазинов, о толпах народа, о красивых домах.

Columbia City and the better side of her home life came back.

В памяти вставали родные места, вспоминалось все то хорошее, что она оставила дома.

By three o'clock she was sure it must be six, and by four it seemed as if they had forgotten to note the hour and were letting all work overtime.

В три часа ей казалось, что уже шесть, а в четыре она начала подумывать, что начальство не следит за часами и заставляет всех работать сверхурочно.

The foreman became a true ogre, prowling constantly about, keeping her tied down to her miserable task.

Мастер стал прямо зверем. Он шнырял по мастерской, ни на минуту не позволяя отвлекаться от ужасной работы.

What she heard of the conversation about her only made her feel sure that she did not want to make friends with any of these.

Обрывки разговоров, которые улавливала Керри, убивали в ней желание подружиться с кем-либо из девушек.

When six o'clock came she hurried eagerly away, her arms aching and her limbs stiff from sitting in one position.

Когда наконец пробило шесть, она порывисто встала и поспешно вышла. Руки у нее болели, все тело ломило от работы в одном положении.

As she passed out along the hall after getting her hat, a young machine hand, attracted by her looks, made bold to jest with her.

Когда, надев шляпу, она проходила по длинному коридору, ее окликнул какой-то молодой рабочий, которому она приглянулась.

"Say, Maggie," he called, "if you wait, I'll walk with you."

— Послушай, милашка, — сказал он, — я провожу тебя, если ты меня обождешь!

It was thrown so straight in her direction that she knew who was meant, but never turned to look.

Было ясно, что эти слова относятся именно к Керри, но она даже не оглянулась.

In the crowded elevator, another dusty, toil-stained youth tried to make an impression on her by leering in her face.

В битком набитом лифте юнец в пыльной и грязной от работы одежде пожирал девушку глазами, пытаясь произвести на нее впечатление.

One young man, waiting on the walk outside for the appearance of another, grinned at her as she passed.

На улице какой-то парень, поджидавший на тротуаре товарища, ухмыльнулся при виде Керри и шутливо бросил:

"Ain't going my way, are you?" he called jocosely.

— Нам, случайно, с вами не по дороге?

Carrie turned her face to the west with a subdued heart.

С тяжелым сердцем Керри торопливо прошла мимо.

As she turned the corner, she saw through the great shiny window the small desk at which she had applied.

Свернув за угол, она через огромное зеркальное окно увидела столик, возле которого некоторое время тому назад впервые справлялась о работе.

There were the crowds, hurrying with the same buzz and energy-yielding enthusiasm.

По улице, как и раньше, двигались суетливые, шумные толпы бодрых, энергичных людей.

She felt a slight relief, but it was only at her escape.

Керри почувствовала некоторое облегчение, но оно было вызвано лишь тем, что ей удалось вырваться из мастерской.

She felt ashamed in the face of better dressed girls who went by.

Ей было стыдно перед встречными, лучше нее одетыми девушками.

She felt as though she should be better served, and her heart revolted.

Она чувствовала, что заслуживает лучшего, и душа ее бунтовала.

Chapter V

A Glittering Night Flower — The Use of a Name