Младшая сестра

Встреча

Сколько приветливых улыбок, дружеских возгласов, крепких рукопожатий, поцелуев!

Возвращению Баджи особенно рады Натэлла Георгиевна и Юлия-ханум. В душе и та и другая видят в нем результат своих стараний.

Обрадован и Виктор Иванович, хотя пытается скрыть это.

— За прошедший сезон наш коллектив сильно про двинулся вперед, — говорит он суховатым, деловым то ном. — Тебе, Баджи, придется догонять. Зайдешь ко мне завтра в девять утра.

Еще никогда не говорил он с ней так холодно, ее учитель, ее художественный руководитель, ее друг. Но Баджи не слишком обижена, не слишком огорчена. Она верит, что есть у нее сила, перед которой Виктор Иванович не устоит. Какая? Упорный труд, новые успехи!..

А вот и Гамид!

— Ты так ни разу меня и не навестил! — говорит Баджи с упреком.

— Работы было по горло… Москва… Да и здоровье снова пошаливало… — по обыкновению оправдывается Гамид, избегая взгляда Баджи.

Работа? Москва? Нездоровье? Все это так, конечно. Но Баджи, как всегда, знает, что подлинная причина не в этом. В чем же? Затрагивать этот вопрос Баджи избегает: может возникнуть слишком сложный разговор!

— Я слышал, тебе попало от Виктора Ивановича? — участливо спрашивает Гамид.

— Да еще как! — с готовностью подтверждает Баджи: в такой радостный день ей все нипочем. Она, впрочем, тут же со вздохом добавляет: — Придется мне много работать, чтоб вас догнать!

— Если ничего не имеешь против, я охотно помогу тебе… По-товарищески.

Послышалось ей или Гамид в самом деле подчеркнул последние слова?.. Совсем другие слова находил он когда-то, предлагая ей свою помощь. «В роли Джульетты ты была бы лучше любой из наших девушек!» И глаза его горели, как если б это говорил сам Ромео… А теперь? Правда, и она уже не та, какой была в ту пору, — она замужем, у нее ребенок, у нее своя семья. Нет, она уже не Джульетта!

И Баджи, в тон Гамиду, отвечает:

— Очень тебе благодарна, Гамид, непременно воспользуюсь твоим предложением… По-товарищески!

Трудный он человек, этот Гамид! Не всегда сразу поймешь, чего он хочет…

А вот Алик, этой весной поступивший в театр, — совсем иное дело! Он явно радуется, завидя ее. С ним просто и легко. Глаза его стали еще ласковее, пожалуй, еще красивей…

Многие рады возвращению Баджи. Но кое-кто испытывает иные чувства.

Телли, например, обеспокоена, что Баджи получит лучшие роли, оттеснит ее на задний план. Это не мешает ей встретить подругу с распростертыми, в ту минуту почти искренними, объятиями.

Чингиз настроен более зло:

— Наконец-то наша Савина осчастливила нас — вернулась! А я, признаться, боялся, что она застрянет подле мокрых пеленок своей Маруськи!

Делая соболезнующее лицо, Сейфулла говорит:

— Девять месяцев носить, затем рожать, затем кормить, потом растить и воспитывать ребенка — да разве такой женщине до того, чтоб целиком отдавать себя сцене? Актриса должна быть свободной, красивой, изящной! А от материнских забот не очень-то будешь чувствовать себя свободной. Актриса, ставшая мамашей, — уже не настоящая актриса!

Слова Сейфуллы — бальзам для Телли: соперница уже не кажется ей такой опасной.

Высказываниями шефа доволен и Чингиз: быть может, они повлияют на Телли? Не в его, Чингиза, интересах, чтоб она стала матерью, связала бы его ребенком: он молод — ему всего тридцать два года, — он красив, а в городе есть много веселых хорошеньких женщин помимо Телли…

Весь день провела Баджи в театре, вернулась домой поздно вечером, усталая, но довольная.

Утром, ровно в девять часов, она была снова в театре, получила от Виктора Ивановича задание.

Пошли репетиции, собрания, спектакли. И жизнь, какой Баджи в заблуждении готова была пренебречь, вновь потекла своим чередом — как течет река, обогнув скалу.