Младшая сестра

Пакет из Астрахани

На шестой день стачки появился на «Апшероне» отряд английских солдат под командой офицера, на погонах которого сверкали две металлические буквы: RE — «королевские инженеры».

Отряд привели с целью заменить бастующих рабочих. Впрочем, этот ход носил скорее характер демонстративный: пусть не зазнаются бунтовщики-стачечники, — англичане, если понадобится, обойдутся и без них, своими силами.

Специалистов-нефтяников в английских частях не нашлось, и командование решило восполнить пробел, направив на промысел солдат из бывших горняков: предполагалось, что углекопы из Уэллса или рудокопы из Корнуэлла справятся с работой на нефтепромыслах, во всяком случае, лучше, чем фермеры или лондонские лавочники и клерки.

— Беги, сообщи Газанфару! — шепнул Арам Юнусу, едва англичане появились на промысле.

Юнус разыскал Газанфара в малоприметном домишке на задворках одного из дальних промыслов. Газанфар был в комнате не один — рядом с ним сидел на табурете какой-то незнакомый пожилой человек в пенсне, Юнус бросил на незнакомца настороженный взгляд, но Газанфар успокоил его:

— Можешь говорить свободно!

Юнус стал рассказывать об англичанах, появившихся на «Апшероне», но тут же понял, что Газанфар был уже в курсе дела. Удивительный человек этот Газанфар: всегда, обо всем, и неизвестно откуда, знает раньше всех!

Юнус умолк. Газанфар и незнакомец обменялись понимающими взглядами. Затем незнакомец вышел в соседнюю комнату и тотчас вернулся оттуда с пакетом, который передал Газанфару. Тот, в свою очередь, протянул пакет Юнусу.

— Оружие, что ли? — спросил Юнус, понизив голос.

Газанфар снова переглянулся с незнакомцем и, улыбнувшись, произнес:

— Пожалуй…

Юнус взял пакет в руки. Нет, для оружия пакет был слишком легок.

— Это оружие особого рода… — добавил Газанфар, прочтя в глазах Юнуса недоумение. — Подарок англичанам!

— Подарок… англичанам? — с еще большим недоумением переспросил Юнус.

Лицо Газанфара оставалось спокойным.

— Это книжки, — сказал он. — Надо их подарить англичанам.

— Подарить англичанам?.. Книжки?.. — Юнус отказывался понимать. — Что же это за книжки?

— Вот товарищ тебе объяснит, — ответил Газанфар и жестом указал на незнакомца.

— Вы хотите знать названия? — любезно спросил Юнуса незнакомец. Не дожидаясь ответа, он взял у него из рук пакет и извлек оттуда несколько тоненьких брошюрок.

Незнакомец прочел ряд названий на английском языке и пояснил:

— По-русски эти названия означают: «Советское государство и мы», «Русские рабочие и английские оккупационные войска», «Преступление союзников против Советской России», «Письмо группы английских коммунистов к английским и американским солдатам». И другие — в таком же духе.

— Может быть, вы что-нибудь оттуда прочтете? — попросил Юнус: названия брошюр его заинтересовали.

Незнакомец раскрыл наугад верхнюю книжку и стал свободно переводить:

— «Мировая война уже окончилась, но английское правительство не распускает своих солдат по домам и заставляет вас воевать против революционных рабочих и крестьян России…» — Он раскрыл другую брошюру: — «Английские солдаты! Отказывайтесь стрелять в своих же товарищей — российских рабочих! Требуйте от вашего правительства и офицеров возвращения домой!..» — Затем он положил брошюру обратно в пакет, аккуратно завернул его и, приветливо взглянув на Юнуса, спросил: — Вам ясно?

Лицо Юнуса расплылось в улыбке. Ясно, конечно! Ну что ж, такие книжки раздать английским солдатам совсем неплохо!..

Газанфар проводил Юнуса в переднюю.

— Будь осторожен! — промолвил он на прощанье.

Юнус засунул пакет поглубже за пазуху и шепотом спросил:

— А кто этот человек, который переводил?

— Это товарищ из Астрахани, от Сергея Мироновича Кирова, — ответил Газанфар. — Привез нам революционную литературу на английском языке… Он жил несколько лет в Англии, политический эмигрант.

У Юнуса мелькнула мысль:

— Может быть, попросить его к нам на «Апшерон» — потолковал бы с англичанами?..

Газанфар покачал головой:

— За ним сейчас следят… Придется вам справляться своими силами. Иди!..

«Сергей Миронович Киров!» — повторял про себя Юнус незнакомое имя и, придерживая за пазухой пакет, тщательно обходя людные места, спешил к промыслу «Апшерон».

А на «Апшероне» между тем в ожидании указаний своего офицера, беседующего с Куллем, англичане-солдаты бродили от одной буровой к другой, с интересом рассматривали желонки, тартальные барабаны, буровой инструмент — штанги, трубы, гигантские долота… Кто знает, быть может, они вспоминали копи Уэллса, рудники Корнуэлла и даже завидовали бакинцам, хотя и бастующим сейчас, но все же не оторванным от своего дела, как оторваны они, английские горняки в солдатской одежде?

Был погожий майский день. Хотя работа не производилась, апшеронцы высыпали на территорию промысла и с недружелюбным любопытством разглядывали пришедших на их рабочие места чужих людей. Странный говор, непонятная речь, непривычные глазу смешные короткие штаны… И все же было в этих людях что-то такое, что сближало их с апшеронцами и возбуждало даже нечто вроде сочувствия и симпатии: они, эти рабочие люди в хаки, приведены сюда помимо их воли и вряд ли до конца понимают ту роль, которую хотят заставить их здесь сыграть; они, эти люди в хаки, еще в цепях старого мира, между тем как апшеронцы вкусили уже радость свободы в дни Коммуны, незабываемой ни на миг и сейчас… Некоторые из апшеронцев, жестикулируя и пересмеиваясь, завязывали с англичанами односложные беседы. Никто не верил, что солдаты смогут заменить нефтяников.

Не верили в это и офицер и инженер Кулль, хотя последний старательно вычерчивал на листке, вырванном из записной книжки, схему желоночной эксплуатации — для офицера. Кулль находился среди двух огней; с одной стороны, необходимо было предстать перед владельцем «Апшерона» верным служакой, стремящимся наладить работу; с другой стороны, необходимо было дать понять рабочим, что он, инженер Кулль, поступает так не по своей доброй воле, а под давлением владельца промысла, по приказу мусаватского правительства и англичан. Нелегкая это была задача даже для такого опытного человека, как Кулль! Одно служило ему утешением — английский язык: приятно было поболтать с офицером и вспомнить дни в далеком штате Уайоминг.

Кулль повел офицера и группу солдат в одну из буровых, стал объяснять, как тартают.

Юнус вспомнил: вот так же, три с лишним года назад, когда он впервые пришел на «Апшерон», объясняли это и ему.

Кулль сам полез в тартальную будку. Пустая желонка плавно скользнула в скважину и спустя некоторое время, наполнившись нефтью, так же плавно выскользнула на свет. Клапан желонки коснулся заслонки, и густая буро-зеленая нефть, смешанная с грязью, тяжело потекла по стоку в тартальный чан.

Вслед за Куллем решительно, но неуклюже полез в тартальную будку и офицер — подать солдатам пример. У офицера желонка резко рванулась и устремилась вглубь скважины. Канат судорожно дрожал, и казалось, вот-вот оборвется. Но случилось иное — канат вдруг неожиданно остановился. Так и есть; желонка застряла в почве!

При подъеме желонки офицера снова постигла неудача: он проглядел момент, когда желонка вынырнула из скважины и, с силой рванувшись вверх, едва не перелетела через шкив, обдав всех тяжелыми брызгами нефти и грязи. Англичане зачертыхались: ну и работу дало им командование! Апшеронцы, напротив, удовлетворенно посмеивались: так вам и надо, англичанам, чтоб не совали свой нос куда не следует!..

Тщетно пытались непрошеные гости наладить работу и в других буровых.

Солдатам не удавалось приспособиться к работе: регулировать спуск и подъем желонки оказалось не так просто, как это представлялось с первого взгляда, — требовался навык. Многие и сами не слишком стремились освоить работу. Так или иначе, дело не клеилось, и до конца дня большинство буровых оставалось в бездействии. Впрочем, даже и там, где с грехом пополам удавалось наладить спуск и подъем желонки, поднятая на поверхность нефть нередко расплескивалась, и в результате дно отстоечных чанов едва покрылось тонким слоем нефти и нефтяной грязи. Усталые, недовольные, измазанные топтались солдаты подле буровых, тщетно пытаясь очистить свою одежду и обувь.

Арам решил, что наступило время действовать.

— Раздай-ка по десяточку брошюрок и листовок нашим людям, а они пусть раздадут солдатам! — сказал он тоном, каким командир отдает приказание открыть огонь.

Арам оживился. Лицо его помолодело. Трубка задорно попыхивала в углу рта. Казалось, вернулись славные дни Коммуны, когда он хозяйничал в промыслово-заводском комитете.

Юнус роздал брошюры и листовки тем, кого Арам называл «нашими людьми», не обошел при этом и ардебильца и кирмакинца. Себе же для раздачи оставил десятка два — справится! Спустя час в руке или в кармане каждого солдата оказались брошюры и листовки.

Солдаты читали их почти без оглядки на офицера — не те времена! Впрочем, и сам офицер делал вид, что ничего не замечает: правда, он заодно с командованием, против большевистской агитации, но еще с первого мая, когда подобные листовки стали проникать в казармы, ему стало ясно, что с этим бороться не так просто не арестовать же всех английских солдат, которые находятся сейчас в Баку! И, наконец, он не MP, не военная полиция, чтоб заниматься подобными делами, а RE — «королевские инженеры».

Солдаты топтались на месте, переговаривались вполголоса, хмурились. Замещать бастующих нефтяников? Они не штрейкбрехеры, а честные английские горняки! Если рабочий люд Баку бастует, значит есть у него на это серьезные причины: зря рабочий человек работу не бросает. Что же до них самих, до англичан, то в самом деле справедливо говорится в этих брошюрах и листовках: хватит с них четырех лет войны, незачем им враждовать с такими же рабочими, как они сами! Пора, пора в Англию, домой!..

Нашелся солдат, немного говоривший по-русски, и завязалась между англичанами-горняками и апшеронцами-нефтяниками беседа. Дошло до того, что англичане стали предлагать апшеронцам на память подарки: один вытащил из кармана старинную английскую монету, другой отклеил от конверта несколько английских почтовых марок, третий расстался со своим самодельным браслетом. Не остались в долгу и апшеронцы — тартальщик-ардебилец, уж на что дела были плохи, не поскупился подарить англичанам две иранские монеты; кирмакинец, расщедрившись, подарил цветные шерстяные носки; Арам и сержант-рудокоп обменялись трубками.

Всем стало ясно, что попытка заменить апшеронцев солдатами провалилась. Стало это ясно и офицеру и инженеру Куллю. Потолковав напоследок с Куллем о пагубном падении дисциплины, офицер отдал приказ покинуть промысел. Усталые, измазанные, но вместе с тем веселые, солдаты покинули «Апшерон», с тем чтобы больше сюда не возвращаться.

Так же обстояло дело с заменой рабочих солдатами-горняками и на других нефтепромыслах.

Тогда английское командование совместно с мусаватским правительством стало подавлять стачку силой.