Младшая сестра

Зеркало

Фатьма на год старше Баджи, к тому же она дочь торговца. Баджи — сирота, бедная родственница, взятая в дом из милости. А вот, поди ж, Баджи — невеста, а Фатьма сидит в старых девках — шестнадцатый год! Это вселяет в невесту, несмотря на смятение в ее душе, чувство превосходства, а Фатьму наполняет завистью. Поводов для столкновений хоть отбавляй!

Теймур, что ни день, посылает невесте подарки. Они много богаче тех, какие время от времени дарит Фатьме Хабибулла. Но Фатьма, разглядывая подарки Теймура, пренебрежительно кривится:

— Хлам какой-то! У старьевщика за гроши можно купить покрасивее. Видно, что дарит их не бек.

— Очкастая мышь твой бек! — огрызается Баджи.

Впрочем, пусть Фатьма болтает что хочет: мечтает выйти замуж!

— Все ученые люди ходят в очках, — не унимается Фатьма.

— А почему же Абдул-Фатах без очков?

— Вот дура! Зачем ему очки, если он и так хорошо видит? Вдобавок, Хабибулла-бек ученей Абдул-Фатаха.

Баджи усмехается.

— Видно, так сильно занят наукой, что совсем редко стал приходить сюда! — не без яда замечает она.

— Все равно его не сравнить с Теймуром!

— Правильно: твой Хабибулла еще хуже!

— А вы, черногородские, один другого стоите!

Глаза Баджи вспыхивают недобрым огоньком. Посмей еще раз сказать!..

Фатьма знает, что предвещает этот огонек, и ускользает из комнаты.

В памяти Баджи возникает фирменный дом в Черном городе, комната Теймура, околоточный, цари на олеографии, водка… А вот Теймур в толпе у Исмаилие — стоит, согнувшись подле Ляля-ханум, готовый сорвать с нее туфли… А вот он здесь, в переулке, бьет несчастного амбала Таги ногой в живот… «Дурил по молодости»?.. Но, может быть, он теперь в самом деле изменился? Может быть, он не такой уж плохой — ведь он поклялся освободить Юнуса?..

И наступил день, когда мулла хаджи Абдул-Фатах, как надлежит мулле, написал «кебин», брачный договор, о том, что Теймур, сын Ашрафа, и Баджи, дочь Дадаша, вступают в брак и что святой коран этот брак освящает, и что отныне они муж и жена.

Он сказал новобрачным напутственное слово:

— Мужья, по шариату, выше жен, ибо так определил сам аллах. Жена должна жить в доме мужа, допускать его к своему ложу, соблюдать верность, не встречаться с мужчинами, не показываться без нужды на людях, подчиняться мужу, быть покорной, быть бережливой…

«Многое, оказывается, должна жена!» — нахмурилась Баджи.

Абдул-Фатах встретился с ней взглядом.

«Такая же, наверно, безбожница, как ее братец…» — подумал он, и голос его зазвучал суровей:

— С теми женами, что живут по закону, не будьте несправедливы, но непокорных лишайте ласки и свободы. Тех же, кто опасны в упрямстве своем, — бейте!

«Левый ангел да запишет тебе за такие слова!» — подумала Баджи всердцах.

Наступила пора переходить Баджи в дом мужа.

Согласно обычаю, мальчик-родственник повязывает поясницу новобрачной шелковым платком и при этом произносит: «Дай бог тебе стать матерью семи сыновей!»

Вот Баджи стоит посреди комнаты, а Бала прилежно репетирует свою роль, неловко вертясь вокруг Баджи и бормоча себе под нос фразу, которую ему надлежит в ближайшие минуты произнести.

— Не забудьте также зеркало! — напоминает Ана-ханум. — Когда новобрачную ведут в дом мужа, перед ней полагается нести зеркало.

— А зачем оно? — спрашивает Баджи.

— Затем, чтоб помнила: только зеркало всегда говорит правду, а жене без того, чтоб но соврать, не обойтись! — отвечает Ана-ханум с усмешкой.

— А я слышала по-другому, — возражает Ругя. — У нас говорилось: люби того, кто, как зеркало, в лицо говорит правду, а не того, кто за глаза расчесывает тебя по волоскам, как гребень с сотней язычков!

Так вот, оказывается, зачем новобрачной нужно зеркало…

Фаэтон Рамазана стоял наготове.

Ана-ханум подтолкнула зазевавшегося Балу. Тот встрепенулся и стал повязывать поясницу Баджи платком.

— Дай бог тебе стать матерью семи сыновей! — пропищат он что было мочи: он считал себя главным участником события.

Шамси сиял от умиления: ну и умница у него сын! Шамси вообще в этот день был прекрасно настроен: слово, данное у гроба Дадаша, он сдержал и при этом неплохо заработал. Теперь, если даже освободят племянничка, беды большой не случится: пусть бежит девчонка куда хочет — ему-то что? — на то у девчонки есть муж, чтобы ее стеречь!

— Прощай! — добродушно сказал он Баджи и сунул ей в руку золотой — один из многих, что получил от Теймура.

— Спасибо, дядя, — молвила Баджи, опуская глаза, и завязала монету в уголок шелкового платка.

Наступило молчание.

— Дай я тебя на прощанье обниму… — сказала Ругя, вздохнув.

— Спасибо…

Ана-ханум не выдержала.

— Дай уж и я тебя обниму, — проворчала она. — Ведь матери у тебя нет…

Фатьма тоже ткнулась в плечо Баджи своим длинным носом.

— Ты чего сырость разводишь? — накинулась вдруг Ана-ханум на Ругя, заметив у той слезы в глазах.

Но Ругя тоже увидела слезы в глазах Ана-ханум и ничего не ответила. Эх, женская доля!..

Теймур направился к фаэтону.

«Жена должна подчиняться мужу!..» — Опустив голову, Баджи поспешила вслед за Теймуром.

— А зеркало? Зеркало-то позабыли! — засуетилась вдруг Ана-ханум.

— У Рамазана есть зеркало за облучком, — буркнул Теймур не оборачиваясь.

Рамазан поднял вожжи. Кони дрогнули и понеслись. Сердце Баджи тревожно сжалось.

Три года назад привез ее сюда Таги на арбе. Три года прожила она в Крепости, в доме дяди. И вот Теймур, ее муж, увозит ее в лакированном фаэтоне, с гранеными фонарями, сверкающими на солнце, с зеркальцем за облучком… Скоро ль увидит она Юнуса на свободе? Что скажет он, узнав, кто ее муж? Что ждет ее впереди?..

— Ты теперь моя, красавица! — шептал Теймур, наклоняясь к Баджи, дыша ей в лицо вином.

Фаэтон подкатил к дому Теймура. Перед тем как сойти, Баджи приоткрыла чадру и заглянула в зеркальце за облучком, лицо ее было бледно, ресницы дрожали.