Младшая сестра

Снова среди друзей

Невеселые мысли одолевали Юнуса в вагоне поезда.

С «Апшерона», его, наверно, давно уволили — с такими, как он, теперь хозяева не церемонятся. Где найти новую работу? Как себя прокормить? И где жить? Прощай, казарма для бессемейных, три с лишним года служившая кровом, семьей, школой!

Юнус сидел хмурый. Но вот в окне вагона показались одиночные вышки, образовавшие вскоре сплошной темный лес, черная, пропитанная нефтью, изрезанная трубами земля, приземистые серые строения — жилища рабочих, — и сердце Юнуса забилось веселей. Знакомые, родные места!

Ну и встречу устроили Юнусу апшеронцы, едва он вошел в ворота промысла! Позавидовал бы такой встрече сам Нури-паша! Даже инженер Кулль и Министрац бросили ему несколько приветственных слов. Что же до товарищей по казарме, то от их мощных дружеских хлопков едва не распухло плечо.

— А где Газанфар?.. Арам? — спросил Юнус, не видя своих друзей среди обступивших его обитателей казармы.

— Все еще в тюрьме… — сокрушенно ответил ардебилец и опустил голову.

Юнус вздохнул.

— А семья Арама как живет? — спросил он.

— Плохо, конечно, ветвям без ствола, — сказал ардебилец и, вспомнив, как всегда, свою семью там, за мутным широким Араксом, тоже вздохнул.

— Розанна все же не отчаивается, — сказал кто-то. — Берет на дом стирать белье. А старшая дочка Сато — та поступила куда-то работать поломойкой.

— Да и райком им помогает, — заметил другой.

— Ну и мы сами жену Арама и его дочек в обиду не даем — чем можем стараемся помочь, — добавил третий.

— Молодцы! — воскликнул Юнус, растроганный и охваченный благодарностью, как если б помощь была оказана ему самому.

Юнус застал Розанну подле лохани с бельем. Всплеснув мыльными руками, Розанна горячо обняла Юнуса, и он в ответ поцеловал ее в плечо. Славная она, тетя Розанна, добрая, хотя и любит поворчать и поспорить с Арамом и его друзьями!

— Слава богу, что вернулся… — промолвила Розанна. — А вот…

Две слезы выкатились у нее из глаз, и нетрудно было понять, по ком эти слезы.

— Не расстраивайся, тетя Розанна. Придет день — Арам и Газанфар будут снова среди нас. Даю слово! — Юнус говорил убежденно, ему самому верилось, что так будет.

Вскоре вернулась с работы Сато. Завидя Юнуса, она радостно взвизгнула и кинулась к нему на шею.

Юнус на мгновенье смутился — при тете Розанне! — но Сато не дала ему времени размышлять. Пришлось Юнусу раскрыть объятия и крепко-крепко прижать ее к себе.

Как она выросла за это время, похорошела! Пожалуй, стала такая же красивая, как Баджи. Интересно, сколько ей лет? Она, кажется, ровесница Баджи, значит — ей лет пятнадцать.

В беседе быстро прошел час, другой. Стало смеркаться.

— Оставайся у нас! — предложила Розанна. — Хотя ты и длинный, места тебе на кушетке хватит!

Юнус встретился взглядом с Сато.

«Оставайся, конечно!» — говорил ее взгляд.

Юнус вспомнил тюремные стены, грязь, насекомых. Каким чистым, красивым, уютным казалось ему сейчас жилище Арама! Как хотелось продолжать беседу с Розанной и Сато! Какой отдых сулила мягкая кушетка! Но то ли застенчивость, то ли боязнь быть лишним не позволили ему согласиться. И, приложив обе руки к груди, как принято, когда благодарят от чистого сердца, он ответил:

— Спасибо, тетя Розанна… Большое спасибо… Но я не хочу вас стеснять, я найду, где жить и чем прокормиться.

Юнус прошел к буровой, в которой работал до ареста. Какова она сейчас, его буровая? Такая же грязная, пропитанная нефтью, покрытая пылью, с зияющими дырами в стенках! Юнус заглянул в тартальную будку. Там сидел незнакомый тартальщик. Юнус окинул его ревнивым взглядом и сухо поздоровался, но тут же опомнился — тартальщик ведь ни в чем не виноват — и обменялся с ним несколькими дружелюбными словами.

Сумерки между тем сгустились. Пора было подумать о крове. Юнус зашел в казарму проститься с товарищами.

— Никуда мы тебя отсюда не отпустим! — послышались голоса, едва он заговорил об уходе.

— А про это вы позабыли? — спросил Юнус, кивнув на табличку, вновь прибитую к стене. — Я ведь теперь на «Апшероне» вроде как бы посторонний. Не было бы у вас из-за меня неприятностей.

— Для кого посторонний, а для нас свой! — воскликнул старик кирмакинец.

— Бывали у нас времена потруднее, и то для друзей всегда находилось местечко, — добавил ардебилец.

— Пусть только попробует придраться Министрац — я ему голову отвинчу! — воскликнул Рагим и сделал со ответственное движение рукой.

Юнус улыбнулся:

— Ну что ж, если так…

Никогда не казалась Юнусу жесткая казарменная койка столь мягким и удобным ложем, как в эту ночь! Да, что ни говори, а «Апшерон» все же его родной дом!..

Наутро в казарму явился Министрац.

«Пришел гнать меня отсюда!» — угрюмо подумал Юнус.

Но Министрац, к удивлению Юнуса, поздоровался с ним за руку и стал расспрашивать о его здоровье, о здоровье сестры и о том, как ей живется.

Юнус отвечал нехотя.

— А когда на работу выйдешь? — спросил Министрац.

— Когда найду работу, тогда и выйду! — ответил Юнус холодно.

Министрац улыбнулся:

— Чего тебе искать, если она у тебя есть? Пожалуйста, становись в свою четырнадцатую буровую!

— А того, кто там сейчас работает, по шеям?

— Зачем же по шеям? И для него у нас работа найдется!

Министрац прочел в глазах Юнуса удивление и покровительственно добавил:

— Я всегда готов сделать тебе добро!

Юнус покривился:

— Милостей твоих мне не надо!

— Дело твое… — Министрац пожал плечами. — Только я тебе добра желаю. Смотри, потом пожалеешь, если сейчас не согласишься — работу теперь найти нелегко!

Когда Министрац вышел, ардебилец заметил:

— Это не ты, Юнус, у него милости просишь, а он у тебя: хочет с тебя первое жалованье содрать за устройство на работу, как содрал с того, который сейчас вместо тебя в четырнадцатой.

— Денег он у меня не получит! — решительно ответил Юнус.

В разговор вмешался старик кирмакинец:

— А я, друзья, так слышал, будто инженер Кулль приказал восстанавливать на работе всех, кто был раньше арестован и уволен.

— Вот это, надо думать, верней! — воскликнул Рагим. — Теперь, когда англичане убрались восвояси, хозяева стараются избегать ссор с нашим братом, подлаживаются к нам, боятся.

Зашла речь об англичанах-оккупантах. Их уже не было в Баку. Получив отпор со стороны советского народа, Красной Армии, империалисты Англии, Соединенных Штатов, Франции вынуждены были отозвать свои войска из Советской России. В связи с общим провалом вооруженной интервенции бесславно покинули английские войска и территорию Азербайджана, Баку.

Юнус вспомнил бурные майские дни, брошюры и листовки в пакете из Астрахани — и почувствовал гордость: как-никак и его, пусть малая, доля есть в этой борьбе с интервентами.

Немало было разговоров и об американцах.

Оказывается, что еще летом представитель американского нефтяного треста «Стандарт-Ойл» вел с мусаватским правительством переговоры о закупке в Баку ста тысяч пудов керосину. Сделка эта, правда, не состоялась — расстроил ее конкурирующий со «Стандарт-Ойлом» английский нефтяной трест «Шелл».

Эта неудача не остановила американцев. Выражая настроения американских капиталистов, делегация Соединенных Штатов на Парижской конференции любезно заявила мусаватским представителям, что Азербайджан — богатая страна и что в Штатах найдутся капиталы для разработки ее природных богатств.

И вот теперь американцы уже дотянулись до самого Баку. В эти дни прибыл сюда «верховный комиссар» американского правительства генерал Харборд в сопровождении многочисленной свиты. Его встретили на вокзале мусаватские министры и весь генералитет. В городе по приказу мусаватского правительства были вывешены наспех изготовленные флаги Соединенных Штатов. Искушенные в низкопоклонстве мусаватисты на этот раз превзошли самих себя.

Как и все другие американские миссии, посещавшие Азербайджан, так и эта миссия, с видом, преисполненным достоинства, возвестила, что она прибыла в Баку с целью ознакомления с состоянием промышленности, торговли, финансов страны, с целью изучения природных богатств края. Но народ уже понимал, что американцы просто-напросто стараются взять Баку под свой контроль, отторгнуть Азербайджан от Советской России.

И верно: прошло немного дней, и в городе стало известно, что Антанта уже не довольствуется установлением в Нахичевани американского генерал-губернаторства и полномочия «верховного комиссара» Антанты в Армении распространяет также на Грузию, на весь Азербайджан…

Да, многое изменилось за те месяцы, что Юнус сидел в тюрьме!..

Все советовали Юнусу восстановиться на работе, и он в ответ произнес:

— Придется мне, видно, снова вертеть тартальный барабан!

Он сказал это, словно подчиняясь необходимости — какая же, в самом деле, радость опять работать на хозяина? Но, к удивлению своему, ощутил удовлетворение и прилив сил: четыре месяца руки его бездельничали, и вот он снова будет работать в четырнадцатой буровой — той самой, которую сердце его не позволяло ему считать чужой!