Самые большие неудачники в истории

«Сражаться до последнего!»

Войну начала Япония. Но японцы привыкли считать себя жертвами.

«Японцы не понимают, что во Второй мировой войне они были агрессорами, — говорил недавний мэр города Нагасаки. — Возьмем хотя бы наш город. Люди здесь считают себя жертвами бомбы. Они не видят того, что бомбардировка явилась результатом целого столетия японской истории».

Хиросима и Нагасаки — это память о той страшной цене, которую японцам пришлось заплатить за безрассудство и непомерные амбиции своих правителей.

Американские солдаты, узнав об атомной бомбардировке, вздохнули с облегчением. Они видели, с каким ожесточением сражается императорская армия, поливая кровью каждый метр земли. Американские солдаты, которые на Тихом океане очищали от японцев остров за островом, с ужасом думали о том, какой страшной окажется высадка на территории Японии. И они предпочитали убивать японцев, а не умирать самим.

В конце июня 1945 года американские войска заняли остров Окинава, с этого плацдарма предполагалось атаковать главные японские острова. Операция «Олимпик» была назначена на ноябрь 1945 года. Предполагалось, что потери будут в десять раз больше, чем при высадке в Нормандии в 1944-м.

Военный министр США Генри Стимсон заявил, что ядерная бомбардировка спасла жизни многих американцев и помогла быстро закончить войну, которая в противном случае продолжалась бы до конца 1946 года и вылилась бы в кровопролитные бои за каждый японский город.

Некоторые историки отвергают эту точку зрения, утверждая, что в августе 1945 года Япония уже была на грани капитуляции. Но это не так: императорские вооруженные силы не собирались капитулировать.

Генералы напутствовали офицеров:

— Ход войны складывается не очень удачно. Поэтому совершенно необходимо, чтобы вы выполнили приказ. Вы обязаны выполнить боевое задание, даже если у вас останется только один солдат. Вы обязаны сражаться до конца.

Солдатам офицеры объясняли, что для создания сферы совместного процветания Великой Восточной Азии придется вести столетнюю войну.

Школьникам твердили, что Япония — уникальное государство-семья. Император, ведущий свое происхождение от богов, воплощает в себе единство народа и государства. С сыновней почтительностью обязан японец относиться не только к главе семьи, но и к тем, кто выше его по положению, — на службе к начальнику, в армии к командиру.

Императорская армия создавалась как машина сокрушения врага.

Каждое утро новобранцы стреляли, бросали гранаты, держа их за короткую цилиндрическую рукоятку. Граната взрывалась через четыре секунды, и следовало бросить ее не менее чем на тридцать метров. Появились и новые гранаты «татэки» — гордость сухопутной армии. Такой гранатой можно было стрелять по танкам, насадив ее на дульную часть карабина.

Учили особенностям оперативно-тактического искусства императорской армии: удар по флангу, удар по флангу с обходом и ударом в тыл.

В казарме всем правили старослужащие — «будды», или «боги», как их называли новобранцы. Неумелых или нерадивых новобранцев старослужащие поднимали среди ночи и избивали ружейными прикладами.

Нравы в учебном лагере были суровее, чем в войсках. Офицеры носили очень короткие прически, как того требовал устав, и свирепо гоняли молодых солдат. Унтер-офицеры были озабочены главным образом физической подготовкой новобранцев. Учили ночным атакам и форсированным маршам. Расстояния в восемь — десять километров пехотинцы должны были преодолевать бегом.

В императорской армии более всего ценили упорство, выносливость, умение стойко переносить лишения: лучше попотеть на учебном поле, чем истечь кровью на поле боя. Эти качества воспитывались с детства. В японских школах учителя муштровали учеников, как новобранцев. Воспитывали в них волю к победе, умение преодолевать свои слабости. Зимой заставляли стоять босыми ногами на снегу, летом бегать до изнеможения.

Японский язык чрезвычайно изощрен в степенях вежливости; существует множество вариантов обращения друг к другу в зависимости от уровня взаимоотношений. Разумеется, в армии это подразумевало довольно грубое обращение к нижестоящему и в высшей степени почтительное — к вышестоящему. В императорской армии офицеры и унтер-офицеры в разговоре с солдатами пользовались местоимениями «ки-сама» и «о-маэ» — «ты». Оба звучат достаточно грубо.

Днем новобранцы маршировали под боевую песню «Разобьем в пух и прах», а вечером под меланхолическую:

Спать, солдаты, свет гасить! Новобранцам слезы лить…

После полевых занятий зубрили «Памятку воина», где ГОВОРИЛОСЬ:

«Дух высокой жертвенности побеждает смерть. Возвысившись над жизнью и смертью, должно выполнять воинский долг. Должно отдавать все силы души и тела ради торжества вечной справедливости».

В военных училищах особое значение придавали дисциплине духа:

— Солдат может позволить себе думать о том, как увильнуть от службы, офицер — никогда. Офицер готов к встрече с врагом, подтянут, аккуратно одет и гордится тем, что принадлежит к непобедимой императорской армии.

Десантники в ночь перед прыжком ставили на ранец с парашютом бутылочку саке в качестве жертвоприношения богу, который должен был ниспослать им удачу.

Задача офицера императорской армии состояла в неукоснительном выполнении приказа, в том, чтобы, не размышляя, повести солдат в атаку и погибнуть, убив как можно больше врагов.

Прощаясь перед боем, офицеры уверяли, что не испытывают страха:

— Если я умру, то стану богом в святилище Ясукуни.

Устав японской армии строился исключительно на наступательной тактике:

«Победа в бою достигается не численным превосходством и не материальным преимуществом, а хорошей подготовкой, волей к победе и наступательным духом».

Переход к обороне предусматривался только в крайних случаях. Действовать быстро и решительно, не давать противнику прийти в себя, оправиться от удара, подтянуть резервы, перегруппировать силы.

Армия главное внимание уделяла пехоте, особенно ее боевым действиям в ночное время, считавшееся наиболее удобным для нанесения внезапного удара. Треть учебного времени отводилась для подготовки бойцов к действиям в темноте. Занятия велись в темных очках, чтобы создать иллюзию ночи.

Во Вторую мировую японцы сражались до последнего. У американцев и англичан один сдавшийся приходился на трех убитых, а у японцев один сдавшийся на сто двадцать убитых.

От солдат, попавших в плен, требовали совершить самоубийство. Вернувшийся из плена впоследствии подлежал суду военного трибунала. В принципе его должны были приговорить к смертной казни за то, что он сдался врагу. Если суд выносил более мягкий приговор, общество отвергало труса, так что лучше ему было бы умереть…

Офицерский корпус армии и флота словно не ощущал приближения развязки. Командующие слали в ставку бодрые реляции и, упирая на неизменно высокий боевой дух частей, требовали «мобилизовать все силы народа и решительно продолжать священную войну». «Вся армия, — уверяли они, — готова с честью погибнуть, но добиться достижения целей этой войны».

Что же подействовало на Хирохито? Почему он согласился капитулировать?

После Хиросимы радисты разведывательного управления генштаба записали передачу американского радио, излагавшего заявление президента Соединенных Штатов Гарри Трумэна:

«Мы намерены быстро уничтожить все подземные производственные предприятия, которые японцы имеют в любом городе. Мы уничтожим доки, заводы и коммуникации. Пусть никто не заблуждается: мы полностью уничтожим способность Японии воевать… Если руководители Японии не примут наши условия, они должны ожидать такие огромные разрушения с воздуха, каких еще не видел мир».

9 августа император обреченно сказал своим министрам:

— Советский Союз объявил нам войну и сегодня начал боевые действия.

Часть министров — с опаской — предлагала капитулировать, другие, демонстрируя патриотизм, стояли за продолжение войны. Военные разведчики внушали сановникам: наступление Красной армии развивается слишком стремительно, чтобы можно было позволить себе промедление. Единственный выход — немедленно согласиться с условиями безоговорочной капитуляции, тогда Японию оккупируют американцы, а не русские.

Кабинет министров подготовил «Императорский рескрипт о прекращении войны». Хирохито оповестил императорскую семью о своем решении сдаться. И правительство уведомило союзников о том, что готово капитулировать.

Через нейтральную Швейцарию в Вашингтон ушло сообщение японского правительства:

«1. Его Величество Император издал Императорский рескрипт о принятии Японией условий Потсдамской декларации.

2. Его Величество Император готов санкционировать и обеспечить подписание его Правительством и Императорской Генеральной штаб-квартирой необходимых условий для выполнения положений Потсдамской декларации.

Его Величество также готов дать приказы всем военным, военно-морским и авиационным властям Японии и всем вооруженным силам, где бы они ни находились, прекратить боевые действия и сдать оружие, а также дать другие приказы, которые может потребовать Верховный Командующий Союзных Вооруженных Сил в целях осуществления вышеуказанных условий».

В полдень 15 августа по радио прозвучала запись речи императора.

Впервые японцы услышали его голос:

«Ситуация в войне сложилась не в пользу Японии… Противник применил новую бомбу невиданной разрушительной силы, которая погубила множество ни в чем не повинных людей. Если мы будем вести войну и дальше, это будет означать не только ужасную гибель и уничтожение японского народа, но также приведет к гибели всей человеческой цивилизации. Перед нами стоит вопрос: как спасти миллионы наших подданных и не унизить себя перед священными духами наших императорских предков? Вот причина, почему мы приказали принять условия совместной декларации победителей».

С высоты птичьего полета казалось, что деловые и правительственные кварталы Токио охвачены пожарами, которые никто не гасит. В крупных фирмах, учреждениях, армейских штабах жгли документы. «Пожары» продолжались много дней. Высшие офицеры и привилегированная бюрократия неплохо жили и во время войны: из Китая, Вьетнама, Таиланда и Сингапура они слали военными транспортами домой награбленное. Теперь они уничтожали документы, казавшиеся им опасными.