Полумейстер

196. На Западе

— Посади эту мерзость себе на руку, — раздался за спиной у Мии негромкий голос.

Наверное, в другой раз она бы задумалась, как вообще расслышала его в таком страшном шуме — звоне металла, скрипе снега, рёве мамонтов и криках людей, спешивших кто бежать прочь, кто бежать вперёд. Солнце не спешило показаться из-за туч — наоборот, они становились всё плотнее.

Её муж надрывал голос, чтобы его приказы смогли расслышать — и всё равно их приходилось передавать по цепочке, от командира к командиру, иногда теряя по дороге весь заданный изначально смысл. А вихты — так на Севере называли мертвяков — всё приближались, неостановимой обледенелой стеной. Не только люди — звери тоже: гигантские лоси, белые медведи, даже мамонты...

Она оглянулась, но никого не увидела. И ей стало страшно — не от холода, не от наползающего белого тумана, а от того, что она слышит бесплотные голоса. Что она или попала в колдовскую ловушку, или, того хуже, рехнулась.

— Мерзость, — повторил голос. — возьми её и посади на руку, как сокола. Можешь сказать «ликири», — и ещё тише забормотал: — Зачем я вообще это делаю? Я же специально отправился сюда, чтобы близко не оказываться с этими тварями, Пекло бы их побрало так же, как изрыгнуло!

— Затем, что ты самый смелый и добрый человек на свете! — откликнулся другой голос, моложе, звонче, но тоже негромкий. — И ты не позволишь своим подданным пропасть в час нужды!

— Спасибо, конечно... женщина, ты вообще меня слышишь? Почему мерзость всё ещё не у тебя на руке?! Если её затопчут, вы лишитесь шанса на победу. Не то, чтобы он у вас был.

— Мой король говорит о драконе, — подсказал второй голос. — Пожалуйста, мистрис Найтшильд, возьмите его быстрее! Он ещё молод и слаб, и его могут легко убить ненароком!

К Мие ещё никто не обращался так — «мистрис» и по фамилии мужа. Она была Мия Стоун, девчонка из Долины. Как она могла командовать драконом? И кто были эти голоса? Но если они так настойчиво требовали, можно ли было им отказать?

— Так? — спросила она, поднимая рыжее существо с земли и устраивая на сгиб локтя.

— Нет, конечно! — сварливо ответил первый голос. — Ты что, никогда не охотилась с птицей?

— Никогда, — ответила та. — А что, это теперь преступление?!

К счастью, никому не было дела, что она говорит с голосами в голове. Едва ли кто-нибудь вообще её слышал — Джон отвёл часть одичалых к стенам старого укрепления, пытаясь сформировать из них отряд огненных стрелков, остальные были заняты паникой и криками про чёрное солнце и нежданное затмение.

— Нет-нет, — заверил её молодой голос. — Я тоже никогда в жизни не бывал на соколиной охоте.

— Прости, — буркнул первый голос. — Но тебя никто не просил умирать от яда вместо меня и бросать меня одного! Женщина, вытяни руку вперёд, сделай её насестом для этой твари. Чтобы она могла чувствовать себя комфортно и ничто не мешало ей блевать огнём на мертвецов.

— Прямо сейчас? Но вихты ещё далеко, — Мия нахмурилась.

— Ты ведь не собираешься лезть в бой без тренировки, женщина? Утешу тебя: без команды эта мерзость никого не сожжёт. Посади его на руку и прикажи: «Дракарис». Говори чётко и без сомнений, чтобы тварь не ощущала в тебе никакой слабости.

— Мой король, всё хорошо, я рядом. Дракон вас не тронет.

— Я бы не был так уверен. С моей удачей? Он меня сожрёт и выплюнет мои призрачные останки, как Солнечный Огонь останки моей маменьки...

Туман, светящийся в сгустившемся средь бела дня сумраке, придвигался всё ближе, и Мия старательно пересадила Шиповника, как ей приказали. Бесплотные голоса или нет, советы эти двое давали дельные.

* * *

— Дракарис! — женский крик разнёсся над полем боя, и Джон увидел струю ярко-оранжевого пламени, разорвавшую павшую на поле боя тьму и врезавшуюся в плотные ряды мертвецов. Верис лежал у его ног, любезно завёрнутый в чью-то шкуру, всё ещё без сознания, и тонкая струйка крови тянулась от ноздри к подбородку. Утешительное облачко пара говорило: ещё живой. Рядом сидел сумасшедший, перебирая струны своей лютни и тихо напевая:

— И он сказал: «Я встану пред богами,

Я брошу в них, как камень, обвиненье,

Что бросили они на милость ночи

Весь род людской, презрев свои законы.

Отец мой был герой и не последний,

С одним лишь псом он шёл на дальний север,

Я поплыву на запад без команды,

И лишь жена со мною рядом будет...»

— Это о Брандоне Корабельщике? — спросил он.

— Нет, — ответил сумасшедший. — Это о Последнем Герое.

— Разве Последний — не тот, что с женой, мечом и собакой?

— Нет. Этот был просто — Герой, — ответил тот. — Он совершил подвиг, но многие совершают подвиги. Лишь один пошёл и бросил... богам в лицо, что они предали свой народ. Лишь один завершил Долгую Ночь. Других таких никогда не будет.

Он продолжал перебирать струны, и Джон пожал плечами. Высоко в небе горела звезда — единственная, неподвластная мраку. Впрочем, подвластны ли ему были другие звёзды? Или само солнце? Мрак стелился над землёй — там, высоко, всё продолжало быть как и прежде.

Джон не хотел думать о том, чья фигура — верхом на лошади, подобная Девам Битвы из сказок Нянюшки — то и дело возникала из тьмы, сопровождаемая всё новыми сполохами оранжевого пламени. Не хотел думать о том, что если это Мия — то она поставила себя на передовую, что она в любой момент может упасть, пронзённая стрелой или клыками мёртвого зверя.

Ему нужно было командовать.

И он командовал: расставлял одичалых по стенам, орал на них перволюдским матом, требуя послушания и порядка, следил за тем, чтобы те не забывали зажигать стрелы — кроме Теннов, у Теннов и так были наконечники из обсидиана и заговорённой бронзы...

— Как ты думаешь, мы выживем? — спросил он у певца.

— Всё может быть. Выжил ведь Последний Герой. И он доплыл до гавани последней,

Он бросил якорь в заповедных водах,

С мечом в руках в совет богов ворвался,

Не как проситель — как судья пришёл он...

Звезда подмигнула им с небосвода, как будто говоря: «Ничего, люди. Переживём. Справимся».

* * *

Верису легко было сказать — «Сделай что-нибудь с паникующими».

Как он вообще это воображал?! Что Терранс такой выйдет к дикарям, проорёт им «Стоять, не рыпаться» — и те встанут? Что Терранс вообще сумеет переорать этих дикарей? Что он найдёт слова для тех, кто слова не понимает на человеческом языке?!

Нет, он положительно никогда не мог понять таких людей, как Верис Дарклин — он же Таргариен, он же кто там ещё. Это всё потому, что он родился бастардом, а не лордом: лорды отдают приказ — и всё как-то делается, но ни один бастард не поймёт, как именно.

С другой стороны, толпа перед ним (и позади него; и справа; и слева; и вообще вокруг) была кем угодно, только не лордами или рыцарями.

Нет, это были люди простые. Напуганные люди, которые хотели жить и не хотели сдохнуть, как те замороженные бедолаги. Которые не понимали, отчего темнеет средь бела дня и за что вообще им такая беда — и не сказать чтобы Терранс это понимал лучше них.

Просто у него был Верис и был приказ — а этого достаточно, чтобы сохранить голову на плечах: что-то простое и важное, что отвлечёт от непонятного и пугающего.

— В сущности, вот и решение, — хмыкнул он.

Надо было создать отвлекающий манёвр — и он создал, самый простой, первый, пришедший в голову: поймал одну из одичалых баб, закинул её на плечо и побежал, пока она вырывалась, орала и бранилась. Баба была рыжая, чтобы её было заметнее — и так и есть, чем быстрее он бежал и чем громче орала его ноша, тем больше народу прекращало бессмысленно толкаться и начинало их преследовать.

Он даже начал подозревать, что идея была не так хороша, как он сначала подумал. Например, потому, что у него горело в груди, кололо в боку и темнело в глазах, и он сам не знал, как ещё держался на ногах.

И потому, что если не мертвяки, то дикари ему точно все кости переломают — а ведь он полез к Стене ради того, чтобы остаться цел и не огорчить бабку своим трупом...

К счастью, он заметил невдалеке остатки каменного укрепления. Неплохая цель для пробежки, можно закинуть туда бабу и... ну, например, попробовать спуститься вниз в пропасть? Стены, конечно, довольно стрёмные, особенно в темноте, но это лучше, чем толпа одичалых.

Пусть баба сама с ними разбирается, главное — они отвлеклись, поуспокоились...

Его нагнали у самой каменной кладки, и первое, что он услышал, был голос Тормунда:

— Нахуя, а главное зачем, ты украл мою дочку Мунду посередь решающего сражения?

И голос одичалой:

— Батя, он теперь мой муж, не вздумай его бить!

* * *

И только Джейме Ланнистер был спокоен и собран, как бывает спокоен и собран любой человек, обоснованно бьющий ногами двух главнокомандующих, решивших надраться в совершенно неподходящий момент.

Постепенно те трезвели, обретали отдалённо человекообразный вид и даже начинали осознавать происходящее вокруг — но Джейме не собирался останавливаться. Он накопил много подавленного гнева и видел слишком много дерьма за последние недели, чтобы отказаться от шанса выместить злость на тех, кто полностью этого заслуживает.

--------------------

Напоминание: я не умею писать экшон. Поэтому если вы надеялись на красивую битву с мертвяками... это не сюда.

https://i.imgur.com/TojUpSo.png

Дозор-у-Моста выглядит примерно так, только заброшенно и разрушенно. Соответственно, Джон отводит одичалых в ту башенку, которая по эту сторону моста (барбакан, точнее, но мы ж тут не за терминами).