Полумейстер

75. Повседневная жизнь в эпоху чудес

Раньше Арья любила богорощу. Там было тихо, темно, умеренно стрёмно и главное — безлюдно. Простонародье ходило молиться в Волчий Лес, где росло ещё более старое чардрево, всё обвешанное всякими безделушками: дешёвыми бусиками, бронзовыми и даже нормальными зеркальцами, амулетами из чего попало, дырявыми камушками — чем боги пошлют, короче — и обвязанное ленточками на удачу. Когда-то Робб бегал к нему тайком — воровать бусы для Дени — пока отец не узнал и не взгрел его как следует.

Вообще, папа не бил их, Арью так ни разу не ударил, но это потому, что он говорил — слов должно быть достаточно для любого разумного существа. А если ведёшь себя не как разумное, то и с тобой придётся соответственно: без таски со зверем не справиться, даже с самым умным. Даже Нимерию иногда приходилось шлёпать и трепать за уши, чтобы научить чего-то не делать.

Так вот, раньше Арья любила тихую богорощу, где только изредка папа начищал свой длинный меч или Бет сидела, кидая ромашки в пруд и гадая на любовь, но теперь там творилась сущая, как выразился мейстер Лювин, валирийская ярмарка.

Конечно же, все слуги и служанки бегали молиться, но это бы ничего, если бы они молились как папа или Бет — молча и тихо. Оказалось (а ей никто не говорил) так молятся только дворяне, а у нормальных людей свои правила. Они не только вешали на чардрево свои подарки, они ещё водили вокруг него хороводы, пели молитвы, как в септе, и у них даже был свой древесный септон! Очень славный, добрый дедушка, только немножко стрёмный — очень уж страстно говорил про арьину «святую волчью кровь» и вечно был перемазан кровью куриной. Он их резал для сердце-древа позеленевшим бронзовым серпом, потом разделывал ножом из блестящего драконьего стекла, изрекал туманные пророчества и отдавал на кухню.

Иногда древесный септон бранился с Теоном, который тоже ходил молиться в богорощу — точнее, в тёплые источники. Вода в них была солёная, а ему было положено молиться именно в солёной воде. Хотя Арья подозревала, что он просто не хочет лезть по нынешней погоде в обычный пруд что на заднем дворе. Да и вода там была может и не солёная, но изрядно вонючая... одним словом, тёплые источники всяко приятнее.

За Теоном как тень ходил его новый приятель, мерзкий Пёс. Богоубийца, называл его древесный септон, но септон Шейл спорил и говорил, что во-первых бога убить нельзя, иначе что он за бог, а во-вторых — тот Пёс, что убил лютоволка, сгорел в огне и родился новый Пёс, который будет хорошим человеком и который убивает дохлых ворон.

Теон просто сказал: «Робб мой младший брат, а Сандор старший. Залупнётесь на любого моего брата, будете иметь дело со мной, моим луком и лично Утонувшим Богом после того, как я ваш трупак выброшу гнить в вонючий ров».

Глупый Теон. Где Пёс и где Робб, и что между ними общего?!

Ров правда вонял, так что на стены стало подниматься противно. Это потому, что вода в нём всё время превращалась в кровь. Сначала Теон туда плескал своей солёной водой, и кровь превращалась обратно в воду, но потом все сошлись на том, что это пустая трата времени и святой воды. Ну кровь, ну тухнет, ну воняет... на стены не лезет, людей не убивает, так и пусть себе.

Тени и дохлые вороны были куда хуже, они были опасные. Такие, что Робб её поколотил, когда она хотела сбежать погулять в лесу, а Робб, как и папа, до кулаков доходил очень редко. Потом ещё и Дени, засранка, загнала в угол и долго-долго ныла, что это очень опасно, что тени выпьют её душу, а вороны выклюют глаза и разорвут на мелкие куски её тело, что так уже было с младшим сыном кухарки и Арья — дура.

Но Арья была не дура, ей просто было невмоготу сидеть в стенах замка и вообще никуда не ходить и ничего не делать!

Дени вообще неприятно изменилась. Раньше с ней можно было играть, как с нормальным человеком: гонять на перегонки, прятаться по криптам, даже немножко драться, хотя драться лучше было с Джоном или Браном. Теперь она ходила вся важная, с прямой спиной и Ежевикой на плечах, и пыталась себя вести как мама.

Даже говорить стала так же, с противным южным акцентом. У мамы он был не противный, а нормальный, но не у Дени.

Септа Мордейн говорила — Дени теперь жена и будущая мать наследника (что звучало тупо, но означало, что когда папа умрёт, Робб станет лордом, а его сын — Роббом) и старается вести себя как леди, но Дени никогда не была леди. Дени была нормальной девчонкой, без титулов и этого всего.

А септа Мордейн даже не настоящая септа, просто серых сестёр так из уважения называют(34).

Но недавно печальная жизнь Арьи стала чуть веселее, потому что в богороще, прячась от древесного септона с его рассказами про святую волчью кровь и просьбами одолжить Нимерию для священнодействий (не даст она ему резать Нимерию, как кур, пусть не надеется, старый козёл), она нашла дырку в земле.

И конечно, в неё залезла — кто бы не залез? Бран, разве что. Ему дырки были не интересны, вот если бы это был столб, тогда да.

Дырка оказалась началом длинного извивистого лаза, а заканчивался лаз в урочище глубоко в лесу. В урочище не было ни воронов, ни теней, поэтому там можно было нормально гулять, считала Арья — никто глаза не выклюет.

Она и гуляла. Собирала цветы, ставила силки на кроликов — Робб всё время суетился, что мяса может не хватить на всех животных и придётся убить кошек и собак, а как можно убить Бурого Тома или Золотинку? Они же как люди, тоже живые! Нет, лучше Арья наловит им кроликов и накормит. А если научиться стрелять птиц, то вообще будет замечательно.

«И в истории Винтерфелла напишут, как храбрая юная леди Арья спасла всех от голода своей хитростью, ловкостью и умом!» — размечталась она, и сама не заметила, как невдалеке появился высокий человек в чёрном. То есть, заметила человека, даже спрятаться успела, но не заметила, откуда он взялся.

Ещё один лаз?

Он был... был бы красивым, пожалуй. Если бы его губы не были такими синими и опухшими, если бы его улыбка не была такой недоброй, если бы его глаз не горел таким огнём — а он правда горел, светился, как маленький факел.

— Девочка прячется, — сказал человек в чёрном. — Зачем девочка прячется? Мы можем поиграть вместе, если девочке так нравится играть. Я знаю много весёлых игр, — он нехорошо рассмеялся. — Я всегда играл с младшими братьями, и они не жаловались.

Раньше Арья думала, что меньше всего на свете она хочет быть леди, но теперь подумала — нет, быть младшим братом чёрного человека она хочет ещё меньше.

Пахнуло тухлятиной — к чёрному человеку и урочищу слетелись дохлые вороны, расселись по ветвям, но ни одна не села ему на плечо или на руку. Арья смотрела из своего лаза и видела, что чёрный человек не приминает травы, на которой стоит.

— Девочка, — ласково повторил тот, — выходи ко мне. Я покажу тебе вещи, которые никто другой не покажет. Я подарю тебе новый мир и в придачу подарю хороший меч, какого нет даже у моей племянницы.

И Арья поняла, что он её не видит. «Пока я тут, — догадалась она. — Этот лаз ему неподвластен». Теон говорил, что стены Винтерфелла и молитвы его обитателей делают замок неприступным для зла, и теперь она начинала понимать, как.

Но от этого понимания не было легче, когда пришли тени, заскользили по траве, шурша и невнятно стеная. Тени принесли чёрному человеку её силки — пустые, оставшиеся ждать кролика, принесли палку, с которой она играла в рыцаря и горшок, который был для неё шлемом.

— Всё это ещё не доказательства того, что девчонка здесь, — сердито сказал чёрный человек. — Ещё раз вызовете меня без причины — первая смерть покажется вам сладкой, как первая кровь девственницы, — пообещал он. — Мне нужен дракон, а не «эта девчонка-дура с приключениями в голове, её легко обмануть и она не в замке», поняли?

Он развернулся, запахнулся в плащ и просто исчез. Тени и вороны покружили ещё по урочищу и потянулись в сторону замка — должно быть, им тоже не дано было видеть Арью. Только тогда её отпустил странный ступор и она, отчаянно толкаясь ногами и руками, полезла назад в богорощу.

Первым она увидела Теона — мокроголового, в мокрой рубахе. Она пихнула ему кроликов в руки и попросила полить её водой. Вдруг тени и вороны смогут прийти за ней? Вдруг она всё-таки показала им путь? Вдруг они оставили на ней метку? Вода всё смоет, Теон так говорит.

Теон и про чёрного человека говорил, и не врал.

А потом она нашла Робба и прямо сказала:

— Робб, взгрей меня, я дура.